Пушкин. Духовный путь поэта. Книга вторая. Мир пророка

Все эти соображения имеют значение прежде всего для понимания того, что дифференциация языковых средств содержит в себе существенные отличия русского языка от языков англосаксонской культурной группы. Определим основные параметры подобного рода сопоставления языков: 1) понимание тех или иных слов (их значений); 2) формирование отношений человека через языковую картину мира к непосредственной реальности; 3) адекватность и релевантность данной языковой картины мира действительности, отчего проистекает возможность влиять и на нее и ее менять; 4) распределение субъективного и объективного начал в языке и, соответственно, перенос данного положения вещей на реальность (подчиненность и пассивность субъективнного начала в русском языке); 5) уточняющие понятийную картину мира в русском языке формы уменьшительно-ласкательных (эмоциональная деривация) флексий для передачи существенных сторон действительности и поведения человека и не важных для других языков; 6) корреляция данной (органически-примитивной) языковой картины мира с другими способами познания и овладения действительностью (собственно, со строго научными, логически верифицируемыми, имеющими однозначную интерпретацию), 7) наконец, формирование на базе подобного языка других гуманитарных способов освоения бытия — философии, истории, психологии, социологии, создание художественных дискурсов, публицистической речи и т. п.

Однако и этого мало для понимания существенного отличия русского языка в плане эпистемологического своеобразия от других языков. Русский язык погружен в пучину не очень-то и дифференцированных смыслов. Приходится признать всю эту почти бесконечную вереницу исторических и культурных обстоятельств, которые и определили своебразие существования и функционирования русского языка. Но наиважнейшим моментом, который даст ответы на многие поставленные вопросы как в плане отличия русского языка от других, так в плане его мощного влияния на ментальную сторону людей, в том числе и при формировании идентичной картины мира, является вопрос — в творчестве какого писателя произошла абсолютная как бы фиксация этих, во многом потенциально и не развернутых ранее в культуре, эпистемологических свойств и характеристик русского языка? Ответ очевиден — в творчестве Пушкина. В этом отношении необходимо посмотреть на всю предшествовавшую его явлению традицию, которая, безусловно, несла, содержала в себе некоторые исходные начала, которые Пушкиным были развиты и преобразованы радикальным образом.

* * *

Громадные просторы древней Руси никак не способствовали культурному обмену между ее частями, более того, на повестке дня находились иные важные вопросы — постоянная борьба за влияние, доминирование одних княжеств над другими; значительные силы уходили на приспособление к условиям проживания, достаточно комфортного после первого нашествия Батыя, под протекторатом Орды, которая не обращала никакого внимания на характер религиозного поклонения, других культурных особенностей развития русских земель. Ее (Орду) вполне удовлетворяла дань, собираемая с княжеств, и оказание влияния на междуусобную борьбу шло через выдачу ярлыков на княжение и в отдельных, не частых случаях, поддержка тех или иных своих ставленников силой оружия.

Пушкина интересовал этот отрезок русской истории, и он отмечал спасительную для Европы роль России, отгородившую европейский континент от нашествия азиатских орд. Но особо он подчеркивал богатство, в том числе и языковое, древнерусских летописей, восхищался красотами «Слова о полку Игореве». Он знал, ч т о он продолжает.