Пушкин и Грибоедов

Несомненно, героя ждет духовный кризис, выход из которого нелегок и нескор. Ему необходимо залечить оскорбленное чувство. А что будет далее – вопрос остается открытым. Не будем сетовать, что герой не успел осмыслить пережитое. Он передал эстафету читателям: думайте, принимайте решения… Вам жить! Автор занавес опустил, и не наше дело пытаться что-то рассмотреть за непроницаемой преградой. Задачей писателя было показать героя не в новой, а в избранной ситуации, обнаружение которой повергает героя в психологический шок. Выбор героя отсрочен, реальный показ такового мельчил бы тему, разнообразное подменял индивидуальным. Пусть бы на примере героя писатель отыскал оптимальное решение! Что делать зрителям-читателям? Стройными рядами – вслед за героем? А ведь в том и суть проблемы, что решать ее выпадает каждому индивидуально, в меру своих способностей и воззрений. Глобальность проблемы – как жить человеку в разобщенном мире – не осмыслена до сих пор.

В конце XIX – начале XX веков проблема Чацкого перешла (сохранив свою конструкцию!) из социальной в психологическую сферу. Очень серьезным достижением в изучении «Горя от ума» мог бы восприниматься очерк Гончарова, если бы… не чувствительное противоречие: признавая миссию Чацких жертвенной, писатель-критик упрямо представляет ее победительной. Это утверждение получило широкий резонанс.

Ю. Айхенвальд пророчествовал, что навсегда останется «близок и дорог тот герой, который перенес великое горе от ума и оскорбленного чувства, но, сильный и страстный, не был сломлен толпою своих мучителей и завещал грядущим поколениям свое пламенное слово, свое негодование и все то же благородное горе»173.

На советском этапе нашей истории декабристская тема в трактовке комедии вновь была выдвинута во главу угла, с перехлестами, которых пруд пруди. Серьезный недостаток «историко-центрического» подхода состоит в том, что литературный текст используется лишь как толчок, а мировоззренческая позиция автора осознается, часто с натяжкой, на основе фактов исторической жизни. Был усвоен и взгляд на Чацкого как на победителя – хоть и потенциального, но все равно несомненного (оптимизм сохраняется доныне)174.

Жизнь обнажила иное.

3

Если «Горе от ума», созданное автономно, само по себе, в силу открытого времени волей-неволей соотносится с историческими событиями 1812 года и 14 декабря, то «Евгений Онегин» под влиянием этих исторических событий преобразуется.

Преобразование, как уже отмечалось, началось по внутренним причинам. Первая глава послана в печать в конце октября 1824 года, вышла в свет в феврале 1825 года. Предисловие снабдило биографию героя твердой датой: его кризис, готовивший разрыв со светским обществом, вызревал в конце 1819 года. К читателю пришел молодой герой с преждевременной старостью души, тогда как в рабочей тетради он повзрослел на восемь лет. А с января 1825 года Пушкин по-новому смотрит на свою современность. Добавляется ясности в восприятии исторических событий в конце декабря, в пору, когда в черновик четвертой главы вписываются последние строфы…

До поры до времени неясность «дали свободного романа» не томила Пушкина. Поэт сразу же приступал к созданию очередной главы, даже без беловой обработки черновика предыдущей. С февраля 1825 года роман подвигался уже двумя поступательными потоками: поэт (имея солидный творческий задел) приступил к печатанию романа отдельными главами. Оставаясь актом творческого сознания поэта, «Онегин» постепенно становился достоянием читательской публики, актом сознания общественного.

Настало и такое время, когда дорисовка судеб героев оказалась невозможной без ориентации на общий финал романа. Когда же в воображении поэта, хотя бы и смутно, замаячил тот самый «берег», с которым, в конце концов, Пушкин поздравит и себя, и читателя?

Первый факт на пути к обозначившемуся финалу – косвенный – относится к началу 1828 года. 28 марта вышла из печати шестая глава «Онегина» с пометой: «Конец первой части». После шестой главы дорисовка судеб героев оказалась невозможной без ориентации на общий финал романа. Высказывалось обоснованное предположение, что в силу характерной для Пушкина композиционной стройности вторая часть равнялась бы по объему первой, следовательно, был замысел завершить роман двенадцатой главой. Изредка высказываемое предположение, что за второй могла бы последовать третья (и т. д.?) часть, сугубо умозрительное. В 1835 году Пушкин создает ряд стихотворных набросков как ответ друзьям на просьбу продолжать роман. Хотя прямого отказа на эту просьбу наброски не содержат, ироничный тон изложения просьбы предвосхищает только такой характер авторского решения. Пушкин простился с героем «надолго… навсегда…»