Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума

А в парке, разбитом на английский манер, резвились два братца-сорванца: Александр и Никита Муравьевы, будущие декабристы. И очень досаждали мальчишескими проказами своим кузинам – Анне Полторацкой (в будущем супруги боевого генерала Е.Ф. Керна) и Анне Вульф. Девочки тогда же поклялись, что никогда и ни при каких обстоятельствах не выйдут замуж за этих забияк.

Но самые сокровенные истории дома связаны с именем Александра Пушкина, что любил заезжать сюда и где ему так легко писалось.

Правда, к тому времени, когда здесь бывал поэт, владелец усадьбы, «бесподобный дедушка Иван Петрович», как называла его внучка Анна Керн, ушел в лучший мир, и хозяином берновского дома стал его младший сын Иван, отставной поручик лейб-гвардии Семеновского полка.

Иван Иванович Вульф прославился тем, что завел гарем из крепостных девок, с коими нажил дюжину детей. Деревенские красавицы обид на барина не держали, напротив, почитали за счастье иметь дитя от Ивана Ивановича, – тот всегда был восприемником младенцев на крестинах, щедро одаривал молодых матерей. Так что сколько далеких потомков сельского дон-жуана, «утаенных Вульфов», и поныне здравствуют в тверском краю, история умалчивает.

Надежда Гавриловна, законная супруга Ивана Ивановича Вульфа и мать его шестерых детей, измен неверного мужа стерпеть не смогла и уехала в свою псковскую деревеньку.

Пушкин озорно и весело подсмеивался над чудачествами любвеобильного барина и сообщал Алексею Вульфу, что дядюшка его отныне «на строгой диете»: посещает «своих одалисок» лишь раз в неделю.

В Бернове Пушкин всегда был желанным гостем. И не только по-приятельски заезжал к Ивану Ивановичу и его домочадцам, но и неделями пользовался этим гостеприимным кровом. Комната с камельком на втором этаже и окнами в сад всегда ждала поэта.

«Здесь мне очень весело, ибо я деревенскую жизнь очень люблю, – писал Пушкин приятелю из тверских владений Вульфов. – Здесь думают, что я приехал набирать строфы в Онегина и стращают мною ребят как букою. А я езжу по пороше, играю в вист… и таким образом прилепляюсь к прелестям добродетели…»

Любил Александр Сергеевич приезжать в Берново и по весьма приятной причине: там жили прелестные дочери Ивана Ивановича – Екатерина, прозванная Минервой, бывшая уже замужем, и младшая, на выданье, Анна, или по-домашнему Нетти.

За Netty сердцем я летаю…

Анне Вульф адресованы и непоэтические пушкинские строки:

«В Бернове я не застал уже Минерву. Зато Netty, нежная, томная, истерическая, потолстевшая Netty здесь. Вот уже третий день, как я в нее влюблен».

С берновской усадьбой связано имя красавицы Анны Керн, оставившей мемуары о чудесном доме и милом дедушке, о семейном клане Вульфов и дружбе с кузиной, о радужных днях детства – самых счастливых в ее долгой, полной превратностей, удивительной жизни.

…Грустно было входить в дом, где ничто не напоминало о былом. Старому «берновскому замку» пришлось немало претерпеть: после революции в родовом «вульфовском гнезде» обосновалась коммуна, и, конечно же, сельские коммунары никоим образом не способствовали сохранению исторического облика дома. В военные годы – и того хуже: первый этаж особняка гитлеровцы отвели под конюшню, на втором разместили лазарет, на самом же верху – командный пункт и огневую точку. И дом стал отличной мишенью для советской артиллерии. Но его мощные стены, возведенные рачительным хозяином в конце восемнадцатого века, смогли выдержать и прямую пушечную наводку. После войны в барском особняке разместилась сельская школа.

… Сестры бродили по парку, искали и не находили памятных с детства мест – старое имение жило лишь в их памяти.

«Для меня в детстве, и отчасти в юности, самым прекрасным был сад моих дедов, – вспоминала Варвара Дмитриевна. – И до сих пор я его иногда вижу во сне. Он был старый и огромный. В нем были аллеи лип и берез, глухой еловый лесочек с овражками. Здесь обитала тень великого Пушкина: он ходил по этим аллеям, жил в этом доме».

Именно на той памятной встрече сестер Бубновых с сельчанами было произнесено заветное слово «музей»! И Варвара Дмитриевна, несмотря на преклонные годы, с энтузиазмом приступила к эскизам по воссозданию парка и пушкинского музея в родной усадьбе. Уже тогда художница подарила будущему собранию первые экспонаты: свои картины и литографии, книги – переводы Пушкина, – вышедшие с ее иллюстрациями в Японии, фамильные реликвии. С тех дней стали происходить удивительные события: родовой дом будто вновь собирал, аккумулировал свои ценности. Старые стены словно магнитом притягивали вещи былых владельцев – иначе как чудом трудно назвать возвращение не только милых безделушек, картин и чайных сервизов, но и целых мебельных гарнитуров работы здешних крепостных мастеров.

На закате жизни судьба подарила Варваре Бубновой и светлые дни: в июне 1971-го в Бернове, в деревянном усадебном флигеле, был открыт первый пушкинский музей; а ровно пятью годами позже, уже в особняке, – настоящий, полнокровный музей поэта.