Пушкинская перспектива

Недавно издана в Париже переписка Вольтера с президентом де Броссом. Она касается покупки земли, совершенной Вольтером в 1758 году.

Всякая строчка великого писателя становится драгоценной для потомства. Мы с любопытством рассматриваем автографы, хотя бы они были не что иное, как отрывок из расходной тетради или записка к портному об отсрочке платежа. Нас невольно поражает мысль, что рука, начертавшая эти смиренные цифры, эти незначащие слова, тем же самым почерком и, может быть, тем же самым пером написала и великие творения, предмет наших изучений и восторгов. Но, кажется, одному Вольтеру предоставлено было составить из деловой переписки о покупке земли книгу, на каждой странице заставляющую вас смеяться, и передать сделкам и купчиям всю заманчивость остроумного памфлета (XII, 75).

Уже в этом наблюдении просматривается нечто личное, пушкинское. Вспомним, что в 1836 г. Пушкин мечтал переселиться из столицы в деревню, был занят хлопотами по поводу дележа по введению во владение оставшегося после смерти матери сельца Михайловского и подумывал о приобретении деревни Савкино, близ Тригорского. Лето 1836 года, когда готовился третий том «Современника», было едва ли не самым сложным периодом материальных затруднений поэта, когда он то и дело влезал в новые долги, чтобы отчасти расплатиться с прежними. Так что «записка портному об отсрочке платежа» – это, конечно же, его, а не вольтеровская забота. Работая в библиотеке Вольтера, хранившейся в Императорской публичной библиотеке,[571] Пушкин, конечно же, не мог не обратить внимание на математические расчеты, содержащиеся и в вольтеровских манускриптах, но они отражали занятия французского писателя точными науками.[572] Иные, «смиренные цифры» (подсчеты долгов и расходов) постоянно прорывались на страницы пушкинских черновиков: в августе 1836 года, делая запись (ПД 841, л. 96) о самых срочных долгах (общей суммой в 45 тысяч), он помечал, в частности, и долг портному Ручу в 500 руб.[573]

Из обширной переписки, изданной Т. Фуасе, в пушкинской статье о Вольтере сначала прослеживается сюжет, касающийся попытки фернейского мудреца приобрести у президента де Бросса местечко Турне близ границы Швейцарии. Это случилось во время очередного гонения, обрушившегося на Вольтера, когда он вынужден был бежать из Берлина, где до того находился под покровительством Фридриха II.

Слава не спасла его от беспокойства. Личная свобода его была не безопасна. (…) Он хотел на всякий случай помириться с своим отечеством и желал (пишет он сам) иметь одну ногу в монархии, другую в республике – дабы перешагать туда и сюда, смотря по обстоятельствам (XII, 75–76).

Предоставляя слово (путем цитации переписки) то одному, то другому остроумцу, Пушкин создает по сути самостоятельное произведение с парадоксальным финалом, рисующим поражение признанного властителя дум от его противника, который оказался гораздо более ловким в имущественных делах.

Жанр этого произведения сближен с литературными анекдотами, которые издавна интересовали Пушкина[574] и составили его особое собрание под названием «Table-Talk». В третьем томе «Современника» было напечатано одиннадцать из них.

В «Энциклопедическом словаре» А. А. Плюшара значилось:

Анекдот (от греч. слов «А» не и «cdotos» изданный) 1) краткий рассказ какого-нибудь происшествия, замечательного по своей необычайности, новости или неожиданности, и проч.; 2) любопытная черта в характере или жизни известного лица и 3) случай, подавший повод к остроумному замечанию или изречению.[575]