Пусть будет гроза

– Он связан с племенем, в котором я родился. Внутрь такого амулета родители кладут первые пряди волос своего ребенка. Он может быть либо в форме ящерицы, либо в форме черепахи. Ребенку дают выбрать между этими двумя животными, и тогда племя понимает, какой у него с возрастом будет характер. Если он выберет ящерицу, значит, из него вырастет человек энергичный, он станет вечно рваться вперед и не сможет усидеть на месте. А если черепаху – значит, суждено ему стать домоседом. Ребенок растет и хранит при себе эту ящерку или черепашку, как животное-оберег. Амулет становится его личным помощником, лекарством от всех бед. У нас там лекарство считают чем-то вроде магии, понимаешь? В радости и в горе амулет всегда рядом, он приносит утешение, и это для каждого ребенка племени самый дорогой предмет на свете. Потом, со временем, амулет изнашивается, разрывается и падает на землю. И это знак для ребенка, что для него начинается взрослая жизнь.

Я присмотрелся к рисунку на целом и невредимом амулете Ратсо: это была ящерица, на каждой кочке она подскакивала и болталась из стороны в сторону.

– И как же так вышло, что он у тебя до сих пор цел? – спросил я. – Если я правильно понял, он должен был уже вернуться в землю. Почему он все еще с тобой?

– Мой амулет со временем совсем не испортился. Висел у меня на шее как пришитый и ни разу не упал. Странно, скажи? Ну а потом мне захотелось перевесить его сюда, в машину.

– И что же, все без исключения, ну, в смысле, все дети получают такой амулет? Например, твоя сестра кого получила, когда была маленькой?

– Сестра выбрала черепаху. Эх! Как бы я хотел изменить судьбу!

– В смысле?

– Ну, лучше бы все было наоборот. Я бы выбрал черепаху, а она – ящерицу.

Ратсо коснулся амулета пальцами и, замолчав, сосредоточился на дороге. Мы подъезжали к Геттисбергу, и, взглянув на часы, я понял, что мы сильно выбились из графика. Наша «вольво» двигалась все медленнее – буквально каждые десять минут Ратсо изо всех сил давил на газ, но с почти нулевым эффектом: мы едва-едва разгонялись. Если тут кто-то и был настоящей черепахой, так это наш автомобиль.

На трассе мне стало ужасно стыдно за наше корыто: нас все обгоняли, даже старики. Водители показывали нам средний палец и кричали такое, чего я старался не слушать, но Ратсо оставался невозмутимым и продолжал сидеть, согнувшись над рулем и не сводя глаз с дороги. Мы ехали со скоростью шестьдесят километров в час, просто позор. Рекордсмены.

– Я есть хочу, а ты? Не возражаешь, если остановимся? – внезапно предложил Ратсо.

Желудок у меня подвывал, так что я, конечно, сразу же согласился.

Мы свернули с шоссе на съезд, ведущий в Геттисберг. Утром я не съел свои привычные хлопья и теперь представлял себе, как мама нежно отругала бы меня за это. Еще и объяснила бы, что пропускать завтрак вредно для пищеварения. Я уже понял, что она была права, это и в самом деле не лучшим образом отразилось на моем кишечнике.

Мы нашли спокойное местечко рядом с парковкой, размяли ноги и достали первую часть пикника. Ратсо свою порцию проглотил за несколько секунд. Я едва успел развернуть фольгу, а у него уже ничего не осталось.

– Извини. Да, знаю, я ем слишком быстро. Старики мне все время про это говорят, – смущенно признался он.

– Да ладно, делай как тебе удобно. Мне плевать! Только теперь тебе придется ждать, пока я доем, и вот со мной как раз проблема в том, что я ем супермедленно! Для пищеварения важно есть медленно.

– Для пищеварения? Ты что, шутишь?

– Ничего не шучу, – ответил я, слегка обидевшись.

– Ты как девчонка!

– Девчонки что, говорят о пищеварении?

– Ну… Черт его знает, я не в курсе.

– Вот видишь! Ты не лучше меня разбираешься.

– В чем?

– В чем, в чем! В девчонках!

Ратсо не знал, что ответить. И я тоже.

По-моему, мы оба почувствовали себя неловко.

– У тебя еще новые пробиваются, – сказал он наконец, чтобы покончить с неудобной паузой.

– Что? – спросил я, растерявшись.

О чем это он? Я повертел головой, но так ничего и не заметил, кроме солнца, которое шпарило вовсю, и ярко зеленевшей травы.

– Сломанный Стебель, да я про твою рожу! Про рожу твою говорю. Еще один назревает, здоровенный! Думаю, он будет размером примерно с подсолнух.

– Ага, я в курсе. Бывают дни, когда это просто настоящая высадка десанта, – вздохнул я, уронив плечи. – Уже не знаю, что с ними делать.

– Тут не обойтись без магии, – по-доброму усмехнулся Ратсо и толкнул меня локтем в бок.

– Нет, нуты представляешь, насколько я везучий?! Мало мне костыля, так еще и прыщи вдобавок, – сказал я. – Понятно ведь, что ни одна девушка не захочет со мной встречаться…

– Да ну, что за бред! Девушки умнее, чем ты думаешь. В том смысле, что… Я ничего в этом не понимаю, но, по-моему, ты ошибаешься.

Мы продолжили этот разговор в машине, вернувшись на трассу 83 в направлении столицы Южной Дакоты – Пирра.

Я все еще доедал свой бутерброд и, пока жевал, решил сменить тему и спросил Ратсо, нет ли у него фотографии сестры.

– Фотография сестры? Конечно есть. Хочешь взглянуть, серьезно? – удивился он.