Пусть будет гроза

– Привет, как спалось? – поинтересовался он и с самым невинным видом потянулся.

– Угадай! – рявкнул я в ответ, предъявив ему свое помятое лицо.

Я был как Линда Блэр в «Изгоняющем дьявола»¹⁴. Меня атаковали новые прыщи – на лице прямо Третья мировая война развернулась.

– Ну и рожа у тебя, Сломанный Стебель, – заметил Ратсо.

– Спасибо, очень мило, что ты это заметил. Если бы ты еще и ночью был немного почеловечнее, цены бы тебе не было.

– А что, я сильно вертелся? – удивленно спросил он.

Я не успел ответить, потому что в эту самую секунду, как по волшебству, амулет Ратсо оторвался от зеркала заднего вида и, стукнувшись о пепельницу, упал на пол. Я следил за его падением как на замедленном воспроизведении. И Ратсо – тоже.

– Черт, это тебе знак послали! Ты видал? Видал метафору? – с хохотом спросил я.

Ратсо сидел неподвижно и не дыша смотрел на свой амулет-ящерицу. Шнурок сам собой расстегнулся. Казалось, Ратсо смотрит на улетающую вдаль птицу. На несколько секунд он закрыл глаза, а потом снова открыл их и прошептал: «Время пришло», – хотя, возможно, я плохо расслышал. Он весь погрузился в себя, как будто перед алтарем. Я счел за лучшее пока выбраться из машины и оставить его в покое. Это оказалось сложнее обычного, потому что я был замотан в спальный мешок и никак не мог нащупать застежку. В итоге из «вольво» я вывалился в виде сосиски. Мы стояли на обочине прямо при въезде в резервацию, и мимо проезжали другие машины.

¹⁴ В 1973 году американский режиссер Уильям Фридкин снял фильм «Изгоняющий дьявола» (1973), ставший классикой жанра хоррор. Молодая Линда Блэр (род. в 1959) сыграла в нем роль юной девушки, в которую вселился дьявол.

Водители наверняка задавались вопросом, что со мной вообще такое. Положение было тупейшее, а я пытался напустить на себя невозмутимый вид. Однако некоторые автомобилисты, поравнявшись с нами, замедляли ход – уж не знаю, туристы или жители резервации. И вот, когда я сражался со спальным мешком, пытаясь вытащить из него непослушную ногу, рядом со мной остановилась какая-то старая колымага, под стать машине Ратсо.

– Что вы здесь делаете? – спросил сидевший за рулем старый индеец.

– Спасибо большое, у нас все в порядке, – поспешно ответил я.

– Нет, я спросил, что вы здесь делаете.

– Я сопровождаю своего товарища, он тут, но сейчас занят.

Я что-то нес, как в каком-нибудь дурацком фильме, глупее не придумаешь.

Водитель, явно не удовлетворенный таким ответом, решил выключить двигатель и выйти из машины.

Я постучал в окно Ратсо, чтобы он заканчивал уже свою тупую молитву ящерице, пока меня тут не избили. Я слегка запаниковал.

– Его сестра умерла год назад. – Я решил, что это важно упомянуть.

Я не знал, почему так сильно разволновался и при чем тут вообще гибель Дасти Роуз.

Все это время я не переставая стучал в стекло, чтобы вызвать из машины Ратсо. Он наконец распахнул дверь, бубня себе под нос:

– Чего? Сломанный Стебель, я еще не закончил!

– Эй! Ратсо, это ты? – воскликнул водитель другой машины. – Вернулся домой?

– А, Шерман, здорово! – крикнул Ратсо и пожал старому индейцу руку.

– Вы знакомы? – спросил я.

– Да, это Шерман, наш целитель, – ответил Ратсо.

– А это Липкий Медведь, – сказал водитель.

Такое уточнение меня развеселило. Я же не настолько тупой, чтобы не знать, с кем еду в машине.

– Ездил встречать рассвет? – спросил Ратсо.

– Ага, возвращаюсь. Мое восемнадцать тысяч сотое утро.

Услышав такой ответ, я посмотрел на них с недоумением, и Ратсо пришел мне на помощь:

– Шерман каждое утро наблюдает восход солнца, вот уже пятьдесят лет.

– А он кто такой? – сухо прервал Ратсо целитель.

– Мозес Лауфер Виктор Леонард, мой товарищ.

Я в изумлении уставился на Ратсо. Я-то был уверен, что он поленился запомнить мое полное имя и для простоты называет меня Сломанным Стеблем…

– Он тоже оттуда? – спросил целитель, опять довольно сухо.

– Да, из Мобриджа. Мы вместе ехали.

– И этот Васичу – он голоден? – спросил индеец, указав на меня.

– Еще голоднее, чем я! – ответил Ратсо.

– Тогда поезжайте за мной. Позавтракаем у нас.

– Эх, не получится. У нас машина сломалась.

– Ладно, тогда садитесь в мою. Пес – ваш?

– Какой пес? – спросил Ратсо, повертев головой.

– Тот, что спит у вас под машиной.

Мы с Ратсо переглянулись и нагнулись посмотреть, что там такое под «вольво». Атам и впрямь лежала, пристроив морду на передние лапы, собака. Она подняла на нас ужасно грустный взгляд, но, едва увидев меня, опрокинулась на спину. У пса была белая шерсть и два больших черных пятна вокруг глаз. Ужасно худой – кожа да кости. Беспородная псина средних размеров, с виду точно как искалеченный боксер на пенсии.

Ратсо замахал на собаку, чтобы прогнать.

– Ну-ка давай отсюда! Иди к своим!

Собака выбралась из-под машины и ткнулась в меня носом.

Ратсо повысил ГОЛОС:

– Нет-нет, уходи сейчас же! Брысь!