Пусть будет гроза

Собака завиляла хвостом и принялась кружить вокруг меня. Я погладил ее по голове, и она посмотрела мне прямо в глаза. Я мысленно взмолился: «A-а, нет, не делай этого, а то я не смогу от тебя избавиться, как от панд!» Но пес продолжал смотреть на меня своими сиротскими глазами.

– Ну чего ты так на меня смотришь, а? – громко произнес я. – Оливер Твист[10] нашелся! Отстань!

Я пошел к машине за рюкзаком. Пес последовал за мной. Похоже, он не желал меня отпускать.

– Подожди, он что, теперь за нами попрется? – воскликнул Ратсо.

– Откуда я знаю! Это не моя собака.

– Тогда чего он за тобой ходит?

– Наверное, я ему понравился. В этом, знаешь ли, нет ничего противоестественного, – с достоинством заявил я.

Однако в глубине души я чувствовал, что происходит нечто совершенно необъяснимое.

Я решил игнорировать собаку, чтобы и она тоже в какой-то момент про меня забыла. Достал рюкзак с лекарствами и деревянный ящик и перебрался в машину Шермана – все это с невозмутимым видом человека, который не видит, что за ним повсюду следует пес. Я нарочно изо всех сил наваливался на костыль, чтобы его отпугнуть. Но он как ни в чем не бывало потрусил с левой стороны, подстроившись под ритм моей кривобокой походки, как будто всю жизнь именно так и ходил. Слепая какая-то собака. И анорексичка к тому же.

Шерман долго смотрел на нее, а потом покачал головой.

– Плохо дело, парень, – сообщил он мне.

– В смысле? – встревоженно спросил я.

Шерман повернулся к Ратсо и заговорил с ним на языке лакота. Ну, то есть я решил, что это лакота. Сам-то я, понятное дело, ни слова не понимал.

– Э-э… Вы не могли бы перевести, пожалуйста? – попросил я.

Они меня как будто не услышали и продолжали спокойно переговариваться.

Я попытался еще раз:

– Вы не могли бы, пожалуйста, перевести? Я бы хотел понимать, о чем вы говорите.

– Слишком поздно, – объявил Шерман с таким видом, как будто сообщал мне, что у меня рак или что-нибудь вроде того.

– Дао чем вы вообще? – воскликнул я.

– Ты стал его йахепа.

– Что это значит?

– Он тебя теперь не оставит, ты его человек навсегда.

– Он тебя выбрал и взял себе, – добавил Ратсо.

– Вроде бы обычно бывает наоборот? – возразил я. – Вроде бы это люди принимают решение о том, взять ли им собаку?

– Стать йахепа — большая честь, – сказал Шерман. – Йахепа означает «недостающий элемент загадки». А загадка – это ты, Мозес Лауфер Виктор Леонард.

– Слушайте, а вы не выдумываете все это, а? С чего ему было выбирать меня, а не Ратсо или кого-нибудь еще из тех, кто живет здесь? – отбивался я.

– Все очень просто: его душа подходит твоей душе.

– Но это случилось как-то уж слишком быстро! Этот тип сидел под нашей тачкой, как он мог вот так с ходу разглядеть мою душу?

– Ты не понимаешь, до чего тебе повезло! – вдруг оборвал меня Ратсо. – Когда я был маленьким, я мечтал встретить свою собаку, но меня ни одна так и не выбрала. Это большая редкость! Он будет тебя всегда защищать. Будет о тебе заботиться.

– Ага, только я ведь взять его к себе не могу! Родители ни за что не согласятся.

– Слишком поздно, – повторил Шерман. – Дело решенное.

– Да нет же, слушайте… Ратсо, помоги мне! Ну ведь это же не какая-нибудь там волшебная собака.

Но Ратсо и Шерман уже садились в машину.

Мы с псом остались на обочине одни. Я посмотрел на него: он стоял и ждал, какое решение я приму.

Я пожал плечами. Происходящее было сильнее меня.

– Ну ладно, пошли.

И пес тут же за мной последовал. Теперь и мы тоже сели в машину Шермана. Собака лизнула мне руку, чтобы поблагодарить. Я подумал, что, возможно, это та же собака, что и вчера на кладбище. Я посмотрел своему псу в глаза, надеясь, что смогу его вспомнить, и увидел в ответном взгляде упрямство и упорство, которые мне очень понравились. Я погладил его за ушами. Он положил голову на мою больную ногу и вздохнул.

Несколько минут мы ехали молча, а потом я набрался храбрости и решился спросить:

– А вы правда исцеляете людей?

– Так уж прямо исцеляю, – резко ответил он.

– Но ведь это вы спасли Ратсо, когда его ранили ножом?

Шерман удивленно оглянулся – он явно не ожидал, что у меня может быть такая информация.

– Все в порядке, он свой, – заверил его Ратсо, мотнув в мою сторону подбородком. – Можешь ему ответить.

– Да, Васичу, это был я, но не я один. Я вообще-то не хирург.

– Я знаю, но ведь вам удается излечивать людей?

– Людей? Это ни о чем не говорит – «людей». Ничего не объясняет.

– Ну объясните мне, пожалуйста, – настаивал я.

– Я не университетская больница, я не обучаю. И ничего не объясняю. Я просто связующее звено, Васичу. Мой дар открылся, когда я был еще совсем ребенком. Ты знаешь, что такое дар?

– Да, – благоразумно ответил я.

– Мой дар позволяет мне быть кем-то вроде уполномоченного между Великим Создателем и племенем. Я могу общаться с Духами, моя сила проявляется в трех вещах: в тайном знании, которое передают древние Пайн-Риджа, в умении обращаться с растениями и в хранении священных камней.

– Они у вас здесь, эти ваши камни?

– Где это здесь – в машине, что ли? – изумился он.