Пусть мертвецы подождут

Ватсон сидел за столом в своей комнате и писал докладную записку в министерство снаряжения и Уинстону Черчиллю. Он озаглавил её «Некоторые медицинские наблюдения относительно условий внутри сухопутных кораблей» и «Совершенно секретно». Майор сомневался, что к его мнению прислушаются как следует, но высказаться стоило. Не из-за его собственного поведения и обморока, а из-за ужасающей атмосферы внутри «омнибуса», или «машины», как их называли, в которой храбрые молодые люди, входившие в экипажи, будут вынуждены сражаться. Было известно уже долгое время, что оксид углерода вызывает спутанность сознания и смерть; самому Ватсону пришлось засвидетельствовать множество смертей, от младенцев до взрослых, причиной которых были неисправные обогреватели или очаги в запертых помещениях. Должен был существовать лучший способ устранять СО и СО₂, которые двигатель извергал во внутренности сухопутного корабля.

Вдобавок к этому из-за жара, исходившего от «Даймлера», испарялся бензин во внутренних баках: в них невозможно было заливать горючее снаружи, так что пары поступали из-под завинчивавшихся крышек заправочных горловин прямиком в и без того нечистый воздух, вызывая жжение в глазах и горле. И был жар сам по себе: он прикинул, что температура могла достигать 120 градусов по Фаренгейту[114]. В сочетании с кошмарным грохотом и смертельно опасной машинерией подвергать британских солдат такому было равнозначно пытке.

Ватсон не был инженером, но полагал, что должен существовать какой-то способ соорудить защитную оболочку для двигателя и трансмиссии и убедиться, что выхлопные газы будут покидать внутреннее пространство машины. И, быть может, создать звукопоглощающую систему. И баки для бензина, не превращающие весь транспорт в потенциальную огненную ловушку. Он даже вообразить себе не мог, как выбираться из узких аварийных люков и дверей в случае крайней необходимости. И, разумеется, внутри были артиллерийские снаряды, которые должны были начать взрываться.

Но командующие Западным фронтом хотели бы услышать не это. Их не заботили тонкости в отношении сухопутных кораблей. Они просто хотели, чтоб танки грозно выехали из утреннего тумана и дыма, вызвав среди немцев панику. И они желали получить сухопутные корабли до зимних дождей, полностью испытанными или нет. В конце концов, жизнь в траншеях на передовой была вовсе не пикником для миллионов людей. С чего вдруг тревожиться из-за удобства нескольких сотен танкистов?

Ватсон вздохнул. Он сомневался, что всё было так цинично, – по крайней мере, надеялся на обратное. Они отчаянно нуждались в способе сократить срок войны, спасти жизни, и с великой радостью ухватились за эту металлическую соломинку.

Кто-то постучался в дверь.

– Войдите!

Кэрдью высунул голову из-за двери, лицо у него было очень взволнованное:

– Можно к вам на минутку, майор?

– Да, разумеется, – сказал Ватсон, откладывая бумаги. – У меня всё равно есть несколько вопросов о «Женевьеве».

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Лучше не бывало… Ладно, это неправда, но порция чистого воздуха быстренько очистила мой мозг.

Кэрдью провёл рукой по волосам:

– Слава богу, что так. Что вы пишете?

– Повезло, что не завещание. Если бы не вы и миссис Грегсон… кстати говоря, что вообще она делала внутри танка?

Кэрдью рассмеялся:

– Кажется, она опробовала свои женские чары на командире. Вы с ней не виделись?

– Она меня избегает. Думаю, беспокоится, что я ей голову откушу.

– А вы откусите?

Ватсон рассмеялся:

– Подозреваю, даже цирковой лев мог бы оказаться в соревновании по откусыванию голов вторым после миссис Грегсон.

– А от этого вы откажетесь? – Кэрдью вытащил из-за спины бутылку бренди. Покопался в карманах пиджака – и два стакана.

Ватсон кивнул:

– Как доктор, я без колебаний прописываю себе глоток спиртного в медицинских целях.

– Вы поели?

– Домоправительница принесла немного супа.

Кэрдью принялся разливать бренди по стаканам на комоде у стены. Бросив взгляд через плечо, он спросил:

– Что, по-вашему, там произошло, майор? Что вызвало ваше…

Ватсон его перебил:

– Умопомешательство? Интересно, не правда ли, что с другими танками, которые мы сегодня испытывали, не случилось такого несчастья?

«Контрольные экземпляры» проработали целый час с полностью задраенными люками, и, хотя экипажи с радостью выбрались наружу, демонстрируя признаки лёгкого удушья от выхлопных газов, никто из них не сделался жертвой психического срыва.

– Любопытно, по-моему, – сказал Кэрдью.

– Я как раз пишу отчёт. У вас есть какие-нибудь теории?

– У меня? Я же простой инженер. Но, между нами говоря, перед испытанием я встретился с Туэйтсом…

Ватсон его перебил. Туэйтс был ни при чём.

– О, вы больше, чем простой инженер, по-моему. Вы влиятельная персона.

– На что вы намекаете? – опасливо спросил Кэрдью.

Ватсон отложил ручку и повернулся лицом к молодому человеку:

– Почему, решив замедлить введение танков в войну, вы не прибегли к механическому саботажу, а вместо этого избрали своей целью ни в чём не повинный экипаж?

Кэрдью уставился на майора, словно тот по-прежнему был во власти безумия: