Пусть простить меня невозможно

— Если помогу тебе… моя смерть будет неизбежной. Он вычислит меня и отправит обратно под землю.

— Не вычислит. Никто не станет меня искать. Мы с Русланом разводимся, и у него другая женщина.

Теперь расхохотался он. Глухо, едва слышно, скорее, как-то по немому отвратительно, широко открытым беззубым ртом.

— Я поверю во что угодно, кроме этого. Сколько бы шлюх у него не было, ты всегда была его единственной женщиной. И развод вряд ли что-то изменит.

— Все еще боишься Бешеного? Разве ты не ударился в религию? Может, побоишься своего Бога? Мои дети в опасности, их жизнь в опасности. Эта мразь уничтожила мою семью… понимаешь? Я должна уничтожить его, и ты поможешь мне это сделать… в благодарность за то, что я когда-то сделала для тебя… Серый. Поможешь мне встретиться с Зарецким.

— Помогу тебе умереть, ты хотела сказать, или покончить с собой. Так будет точнее. Он узнает тебя и…и уничтожит.

— Не узнает. Я позабочусь об этом.

— А о детях ты позаботилась? О себе? Подумала? Или заделалась Рембо?

— Позаботилась. Поверь. Я позаботилась обо всем.

Вытащила из-за пазухи сверток с деньгами и ткнула ему в руки.

— Здесь хватит и тебе, чтобы изменить образ жизни и место жительства. Никто не знает, что ты жив.

— Это временное недоразумение. И мой бывший друг с легкостью его исправит. А ты…ты лезешь в змеиное кодло, откуда живой вряд ли вернешься. Ты не умеешь играть в эти игры. Тебя раскусят в два счета.

— Умею. У меня был прекрасный учитель все эти годы.

— Смертная казнь, вот что это.

— Не твое дело. Ты…ты, мразь, когда-то влез в мою семью, ты был виноват в том, что моих детей похитили. Ты мне должен. Поэтому просто помоги мне. Без нравоучений и лживой заботы о моей жизни.

Он вдруг силой сжал мои плечи.

— Я раскаялся, Оксана. Я завязал с наркотой, я скоро буду принят в храм на служение. У меня иная жизнь благодаря тебе. Понимаешь? Когда-то Руслан был для меня самым близким человеком… наркотики и Дьявол сделали из меня предателя, я вымаливаю прощения у Бешеного мысленно каждый день и тебя молю простить меня.

— Прощу… помоги мне, и я прощу тебя. Помоги, или все было напрасно… или ты так и останешься виновен в несчастьях моей семьи и моих детей.

— Что я могу сделать?

— Свести меня с Зарецким. Он строит новый особняк и ему нужен дизайнер. Я хочу, чтоб меня представили ему… и мне нужны фальшивые документы.

— Я давно не…

— Настало время поднимать старых знакомых. Верни мне долг, Серый… Верни.

А сама смотрела на него и вспоминала… вспоминала ту боль, которую не забыть никогда.

"- Серый, увози ее.

"Нет, не сейчас, только не сейчас"

Джип медленно тронулся с места, я все еще пыталась удержать его руку, но наши пальцы разъединились, и Руслан пошел следом за автомобилем, провожая, глядя на меня. Такой бледный, похудевший за эти два дня, с синими кругами под глазами. Почему-то это расставание давалось мне гораздо труднее, чем все те, которые мы уже пережили. Мое сердце сжималось от тоски.

Грохот отъезжающего локомотива заглушил все остальные звуки, и вдруг я увидела, как Руслан дернулся и резко остановился, потом дернулся еще раз и еще. Его глаза в удивлении распахнулись, он схватился за грудь, упал на колени, все еще смотрел на меня, потом перевел взгляд на свою руку, снова на меня. Я увидела, как Нармузинов опустил пистолет, и вдруг все поняла, закричала, дернула дверцу машины. Голос Руслана донесся до меня издалека:

— Гони, Серый, гони, сейчас рванет.

Джип резко сорвался с места, я орала, я колотила руками по стеклу, прижимаясь к нему лицом. Но мы мчались на немыслимой скорости. Начался дождь, ливень. Он хлестал в окна джипа, а я кричала и кричала. Мой голос срывался, я оглохла от собственного крика, но меня никто не слышал, и вдруг раздался оглушительный взрыв. Столп пламени взметнулся в воздух вместе с обломками рельс, кусками железа, стелами и падающими с грохотом разорванными на клочки вагонами. Я смотрела на огонь и уже только шевелила губами:

— Вернись, вернись обратно, пожалуйста… Вернись обратно.

Я повернулась к Сергею, и сама не знаю, как это сделала, — я выдернула пистолет из кобуры на его поясе и наставила дуло прямо ему в лицо.

— Вернись туда.

Серый посмотрел на меня. Челюсти сжаты, лицо серое, перекошенное, глаза налились кровью.

— Нет.

— Вернись, твою мать, не то я разнесу твою тупую башку и вернусь сама.

Я хрипела, голос сорвался окончательно.

— Нам незачем туда возвращаться, — глухо сказал он и сильнее надавил на газ. Я выронила пистолет и почувствовала, как у меня разрывается голова, в ней нарастал рев, цунами. Я попыталась выбить стекло, и в этот момент Сергей внезапно резко надавил на тормоза. Джип остановился прямо посередине дороги. Серый вдруг рывком прижал меня к груди.

— От него ничего не осталось, поверь, там не на что смотреть…

Я вздрагивала, пыталась его оттолкнуть, но он сжимал меня очень сильно, до боли.

— Там не на что смотреть… от него ничего не осталось, — повторял он, как заведенный, и я чувствовала, как он дрожит, вместе со мной.