Пусть растет роза красная

Личное участие позволяло ему также не думать о последствиях, которые, конечно же, будут. Недаром его предупреждал премьер об ответственности. Может, он сам и устроил диверсию? Генри никогда бы об этом не узнал. Слишком большая власть у первого министра, и слишком шатко его, Генри, без пяти минут начальника, положение. Даже если никто в пожаре не погибнет, даже если урон можно будет компенсировать из внутренних ресурсов комитета, даже если причиной пожара является поджог и поджигателей найдут, всё равно именно Генри будет отвечать за случившееся. Всё, от самочувствия граждан до стратегической безопасности системы, после того, как он стал начальником, входило в его зону ответственности.

– Вы можете убрать кислород? – обратился к Генри сержант противопожарной службы.

– Люди задохнутся, – отрицательно покачал головой Генри.

– Там из живых больше нет никого.

– Живых? Есть мёртвые?

У Генри вдруг задрожали пальцы.

– Один бедолага на станции, – ответил сержант. – Когда мы его вытащили, он ещё дышал. Но, видимо, ожоги были слишком сильные.

– А где он сейчас? – спросил Генри охрипшим голосом.

– Увезли на медзаключение в участок, – ответил сержант, видя, что Генри эта новость шокирует. – Вы меня извините, но что с кислородом?

– Что? А. Конечно. Там точно никого больше нет?

– Никого, – заверил сержант. – У нас радары. Да и лично мы уже всё прочесали.

– Хорошо, – Генри кивнул. – Через три минуты я перекрою смесь, но ненадолго. Иначе давление из других зон повредит купол.

– Понял.

Сержант отбежал к своим коллегам и стал раздавать указания. Дроны были отозваны и заряжены более активными гасящими веществами. По команде, словно стая птиц, которых спугнул хищник, квадрокоптеры с мешками взлетели в небо и устремились к пожару. Уже через пять минут пламя стало гаснуть и вскоре совсем исчезло, оставив после себя лишь дымящиеся руины – остовы сильно потрёпанных зданий и почти полностью выгоревшую насосную станцию.

В участке противопожарной службы было многолюдно – следователи и делопроизводители разного уровня толпились у единственной точки доступа к сети. Все что-то отправляли своим начальникам. Генри узнал у дежурного, где находится тело пострадавшего, и направился прямо туда. Когда-то тела хранили в моргах, теперь они держались в герметичных боксах с прозрачными крышками. Генри невесело ухмыльнулся про себя – время герметичных боксов вторит самой жизни в городе, который сам по себе является огромной капсулой.

Но прежде, чем он увидел Роджера, Генри заметил Ольгу. Он был немало удивлён её присутствием. Она стояла возле прозрачной крышки капсулы и, опёршись на стекло рукой, смотрела на обугленное тело.

– Давно здесь? – спросил Генри, приближаясь к Ольге.

– Давно, – ответила она, быстро кивнув.

Генри всмотрелся в её лицо и не смог понять, какие эмоции испытывает Ольга. Её взгляд был задумчив, а мимика ничего не выражала.

– Зачем? – спросил Генри.

– Сама не знаю, – Ольга пожала плечами. – Вдруг показалось, что я ещё могу ему чем-то помочь. Ах, чёрт, нет, – она скривилась, словно от боли, и отвернулась от стекла, – я знала, что всё уже случилось. Просто чувствую свою вину перед ним.

– Ты-то здесь при чём?

– Это ведь я отправила его на эту станцию, – сказала Ольга и села на пол, прислонившись спиной к боксу.

– Насколько помню, – сказал Генри и опустился на корточки рядом с ней, – он сам вызвался. А ты его отправила домой, когда работа закончилась.

– Я понимаю, – снова кивнула Ольга. – И всё равно чувствую, что стала причиной.

Генри выпрямился и посмотрел на обугленное тело.

– А это точно он?

– Точно, – ответила Ольга. – Экс-тест ДНК подтвердил. Наверное, для того его и требуют в Мегаполисе. Один профессор мне как-то рассказывал, что мы и есть ДНК. Ни живое, ни мёртвое. Просто сущность – главное в нас. Что человек лишь контейнер для сохранения и передачи этого зерна дальше. Любовь, смерть, жизнь – всего лишь слова, написанные на этом контейнере.

– Да, но генная инженерия сегодня меняет ДНК колоссально. Люди чаще прибегают к их услугам, чем к услугам пластических хирургов. Что по этому поводу сказал бы твой профессор?

– Во-первых, – Ольга подняла указательный палец вверх, – это вполне вписывается в понятие эволюции. А во-вторых, разве же все могут себе такое позволить? Только избранные, элита, соль человечества. Только у них достаточно денег, чтобы купить себе новую душу. Пусть сегодня это и расходный товар.

– Что-то ты совсем в философию ударилась. Нечего тебе здесь делать. Иди домой. Нам завтра предстоит очень много всего сделать. А мне ещё придётся разбираться с последствиями. Знаешь, не всем нравится, что я занял это место.

– Знаю, – кивнула Ольга. – Легко догадаться, что в мире, где все хорошие места по квотам, новеньких не очень жалуют. Но я никуда не пойду. Я теперь тоже часть этого, и мне с этим надо как-то жить. Тебе ещё надо как-то объясниться с Джулией – женой Роджера. А мне кажется, ты не очень умеешь это делать. Слишком много дел для одного дня и одного человека.