Пусть тайга ко мне привыкнет

Она бежала по пустым коридорам, каким-то странным, стеклянным переходам, многочисленным лестницам и ничего не замечала... Не видела она красочных картин, которые комсомольцы-строители нарисовали прямо на стенах залов в подарок школьникам. Не знала, что колонны, мимо которых она промчалась, даже не взглянув, украшают зал будущего пионерского театра... Скорее отсюда — подальше от Матвейки!..

— Витя! Куда? Притормози! — вдруг донеслось до неё.

— Степан Матвеевич... — Витька только сейчас вспомнила, зачем они с Матвейкой пришли сюда. — Здравствуйте...

— Здравствуйте, — весело ответил Степан Матвеевич. — Как жизнь?

— Нормально. А у вас?

— И у нас — полный порядок. Видишь, трибуны работаем.

— Что делаете? — не поняла Витька.

— Трибуны для болельщиков строим, — пояснил Степан Матвеевич. — И футболистам, и хоккеистам болельщики нужны, верно? Вот и стараемся для них.

Это Витька понимала: ни один стадион на свете не может обойтись без зрителей, а здесь... Она оглянулась. Ого! Наверное, миллион поместится!.. Длинные деревянные ступени, на которых стучали топорами и молотками бородатые люди, почти окружили площадку. По ней, урча и тарахтя, ползал каток, разравнивая и укатывая будущее футбольное поле. Вся площадка была так огромна, что когда каток уезжал на дальний конец, он казался не настоящим, игрушечным.

— Это что же, всё для них? Для школьников? — спросила Витька.

— Точно! Пусть бегают, прыгают, в волейбол, в баскетбол сражаются... Ты какой вид спорта уважаешь?

— Футбол.

— Ну? — удивился Степан Матвеевич. — Играешь?

— Центрального, — важно сказала Витька и незаметно посмотрела в сторону бородачей, слышат или нет?

— Кто же тебя научил?

— Дядя Ариф. Он в классе «А» играет, тоже центрального.

— А что, Степан Матвеевич, пригласим вашу знакомую в нашу команду? — предложил кто-то из плотников. — Может быть, выиграем тогда у каменщиков?

— Пойдёшь, Витя?

— Подумать надо, — сказала Витька. — Вообще-то, я свой мяч привезла... (Эх, слышал бы Матвейка этот разговор!). Между прочим, мы искали вас, дядя Степан. Специально.

— Кто это мы?

— Да мы, — раздался вдруг Матвейкин голос. Когда же он подошёл? Никто даже не заметил. — Мамка велела сказать, что по грибы пойдём и к дедуле завернём. Там заночуем, а вернёмся завтра.

— Меня одного бросаете?

— Нет, с вами Степан Иваныч будет и Паша с Дашей, — поспешила успокоить Витька.

— Ну, тогда всё в порядке, — Степан Матвеевич улыбнулся. — Постараюсь оправдать доверие, не обижу зверей. А деду — привет от меня боевой!

— До свиданья! — попрощалась Витька.

— Чтоб корзинки были полные!

— Постараемся, — заверил Матвейка.

— Тайге — поклон, — сказал кто-то из товарищей Степана Матвеевича. — А насчёт футбола-то подумай, Витя! Ждать будем.

Глава шестая

И ЭТО ВСЁ — ТАЙГА...

Витьку нарядили в прошлогодний Матвейкин лыжный костюм, из которого он уже вырос. Лаковые белые босоножки тоже пришлось снять и обуться в старые некрасивые кеды. А голову Саша Александровна ей так же, как себе, повязала платком: концы — под подбородок, затем вокруг шеи и узелком.

— Так лучше от комаров убережёшься, — пояснила она.

Витьке все эти приготовления казались немного смешными: на улице жара, а они как на Северный полюс одеваются...

В настоящем лесу Витька, можно сказать, никогда и не была. Около их города только скалы, песок, и море чуть не до самого неба. Деревья тоже, конечно, есть. Но лесом их считать нельзя. Во-первых, они специально посажены в нужных местах: парках, скверах, зонах отдыха. Во-вторых, ровными рядами и по росту, как дошколята на первомайском утреннике. Но самое неприятное — везде таблички: «По газонам не ходить!» И гулять разрешается только по асфальтовым дорожкам.

А по здешнему лесу идти — одно удовольствие, будто по мягким подушкам ступаешь. Это потому, сказала Саша Александровна, что мох кругом и хвоя нападала с ёлок да кедров.

Раньше для Витьки все хвойные деревья были «ёлками». А оказывается, это и ель, и пихта, и сосна, и кедр, и лиственница. Иголки у них совершенно разные. У ёлок, например, они короткие и колючие, у кедров — длинные и шелковистые, а у лиственниц хвоинки такие мягкие, что даже не уколешься. Они и на зиму опадают, как листья. За что и прозвали дерево — лиственница.

И шишки у всех разные. Самые большие — у кедров. Еловые — хоть и мельче, но если попадёт такая шишечка по макушке, ничего, чувствуется. Витька в этом убедилась, как только в лес вошла.

— Тётя Саша, а в шишках — что?

— В шишках, Вика, семена.

— Ивкедровых?

— Ивкедровых тоже.

— А Степан Матвеевич говорил — орешки, которые можно щёлкать.

— Орехи — это и есть кедровые семена, — вмешался Матвейка. — Только сейчас они ещё молочные... Ну, недозрелые. А вот в конце августа — язык проглотишь, какие вкусные! Особенно, если калёные. Правда, мама?

— Правда. Обязательно угостим Вику кедровыми орехами. Ты их когда-нибудь пробовала?

— Никогда в жизни! — призналась Витька.

— Тише! — вдруг остановился Матвей-малый. — Бурундук!