Пустая могила

Мои воспоминания о том, что происходило потом, на какое-то время становятся отрывочными и беспорядочными. Мы шли по каким-то коридорам, поднимались по лестницам, попадали в переходы, которые никуда не вели и заканчивались тупиками, и тогда нам приходилось поворачивать назад, постоянно опасаясь столкнуться с преследовавшим нас мертвецом. Мы проходили через бесконечное количество дверей, одни из которых были самыми обыкновенными, другие же вели в какие-то странные, искривленные пространства. Неизменным было лишь одно: все двери были открыты настежь. В этом темном холодном мире не существовало запертых дверей и можно было идти куда угодно, но место, куда ты попал, как правило, оказывалось хуже того, откуда ты только что вышел, а самое главное – мы никак не могли найти выход из этого заколдованного здания. Иногда мы проходили мимо окон, но они оказывались либо слишком высоко над землей, либо слишком узкими, чтобы пролезть в них, либо настолько заледеневшими, что сквозь них невозможно было рассмотреть, куда ты будешь прыгать и не окажется ли твой прыжок смертельным. В тишине дома раздавались лишь стук наших ботинок по промерзшим половицам и наше хриплое дыхание. Впереди маячили, покачиваясь, заиндевевшие перья на голове Киппса, а за спиной, куда бы мы ни шли, были слышны медленные прихрамывающие шаги.

Да, Киппс был прав: эти старые кварталы в Сохо – самый настоящий лабиринт. Мы проходили через чердаки, где из глубоких теней выступали бледные контуры давно забытых здесь кукольных домиков и лошадок-качалок; через спальни с кроватями, наполовину утонувшими в наклонившемся под странным углом полу; через кухни с висящими на стенах непонятными темными тяжелыми предметами; по гулким винтовым лестницам, которые на каждом повороте становились то уже, то шире. Однажды нас вынесло на гребень высокой стены, соединявшей два соседних здания. Далеко внизу белела покрытая инеем мостовая, под ногами хрустели льдинки, на которых мы то и дело поскальзывались. Вид улицы пугал, но вовсе не из-за высоты, а потому, что там собралась большая толпа мертвецов. Серые фигуры, задрав головы, смотрели на нас, пока мы словно крысы перебегали по стене из дома в дом.

Оказавшись в следующем доме, мы вдруг начали слышать шумы – словно кто-то движется, шелестит за стенами в соседних комнатах. Киппс теперь беспрестанно ругался и все прибавлял и прибавлял ходу, проносясь по кривым коридорам, протискиваясь сквозь какие-то щели, скатываясь по откуда-то взявшимся обледенелым грудам мусора. Мы с Холли ковыляли за ним, поддерживая с двух сторон Джорджа. Локвуд с обнаженной рапирой в руке замыкал группу, прикрывая нас с тыла и постоянно оглядываясь назад.

А затем мы вдруг оказались на лестнице, внизу которой начинался длинный коридор, а в конце этого коридора была арка, и сквозь нее мы увидели улицу.

Сопя, хрипя, звеня обледеневшими накидками, мы спустились в этот коридор, и здесь Киппс вдруг резко остановился.

– Погодите! – сказал он, поднимая вверх руку. – Там, снаружи, что-то движется!

– Не останавливайся! – крикнул из-за наших спин Локвуд. – За нами по пятам гонятся четверо мертвецов, не меньше!

И мы пошли, точнее сказать – побрели, вперед. Ничего другого нам не оставалось. Ни на что другое у нас просто не было сил. По лестничным ступеням у нас за спиной уже шлепали босые ноги. Мы с Холли тащили Джорджа. Киппс шел впереди, не переставая ругаться на чем свет стоит. Мы вышли сквозь арку на скудно освещенную серым светом улицу и остановились.

Путь вперед был отрезан. Сзади приближалась погоня.

Мы были на улице, у самого края Трафальгарской площади, и эта площадь была буквально запружена лондонскими мертвецами.

22

На этот раз спасти всех нас выпало мне. Не потому, что я такая хорошая, – просто в тот момент я оказалась проворнее всех. По обеим сторонам дверного проема лежали высокие груды заледеневших камней, обвалившихся с верхней части фасада. Схватив Киппса и Джорджа за руки, я потянула их за собой, за ближайшую груду мусора. Спустя пару секунд за такую же груду с другой стороны дверного проема юркнули Холли и Локвуд. Мы все присели и низко пригнули головы.

– Молчите, – шикнул на нас Киппс. – И не шевелитесь.

Не шевелиться? Ну, это пожалуйста, это мы с удовольствием. В ушах я слышала гулкие удары своего сердца. Я с такой силой прижималась к заледенелым камням, что, казалось, могу в этой груде мусора продавить дыру.

Из дверного проема, который мы только что покинули, показались бледные серые фигуры мертвецов, среди них был и наш старый знакомый в широкополой шляпе. Они прошли мимо нашего укрытия и направились дальше, прямиком на площадь.