Пустая шкатулка и нулевая Мария. Книга 1

— Короче, может, он-то не особо повелся, ну точно верит не так, как ты сам, но вдуплил, что ты типа сейчас в такой ситуации… Я чё-то такое и сам чувствую.

Тем более идеи Дайи не особо подходили для рассказа. Он старательно подбирал советы, которые помогли бы конкретно мне.

— Плюс еще неувязка: ты ж писал героиню с Аи, а она перешла к нам только сегодня, ага? А Дайяна ты позвал прям после первого урока, так что времени насочинять у тебя ваще не было.

— А…

И то верно.

— Поэтому я и догнал, что никакая это не выдумка.

— Но почему?..

— Слишком все складно, а у тебя, Хосии, с воображением фигово.

— Что, решил рубануть с плеча?..

— Ну даже пусть ты все выдумал за один урок, я все равно поверю в эту историю.

— Почему?..

— Потому что мы друзья.

О-о, да что ж ты говоришь, зараза эдакая…

И как мне теперь быть, когда он ко мне вот так? Черт, как неловко…

Харуаки нахмурился и закинул в рот очередную полоску картофеля фри.

— Вот блин… Значит, Ая… не… Ая Отонаси, походу, убила меня…

По плану Харуаки, мы, сославшись на плохое самочувствие, сбежали с уроков и засели в «Макдоналдсе». А теперь представьте: разгар рабочего дня, два школьника и… «Макдоналдс». Я так и ловил на себе косые взгляды, от которых хотелось удрать куда подальше.

— А вот Отонаси, наверное, было бы плевать на окружающих…

— Ну, конкретно Ае Отонаси — да. — Харуаки, который с утра влюбился в новенькую с первого взгляда, теперь выплюнул ее имя с ненавистью.

Ну еще бы: она же его убила.

— За две тысячи повторов ее уже ничем не удивишь…

Отонаси давно привыкла ко всем этим «удалениям» и поэтому наверняка не испытывает никаких чувств — ни к кому и ни к чему в «Комнате».

Да, Отонаси привыкла к этому сумасшествию… Не исключено, что и сама слетела с катушек, ведь сказала же, что может убить меня…

— Думал убежать? — раздалось у меня из-за спины.

У меня аж сердце екнуло.

Это был голос той, о ком я сейчас размышлял. Одна только фраза тут же пригвоздила меня к месту: тело так задеревенело, что я не мог обернуться к новенькой.

Но как она здесь оказалась? Я ведь и Дайе не говорил…

Отонаси обошла меня и встала прямо напротив. От ее взгляда я не мог не то что подняться — даже пошевелиться.

— Скажу тебе вот какую радостную новость, Хосино, — чуть улыбнулась она, — я уже две тысячи шестьсот второй раз проживаю это второе марта. И за все эти разы мои новые одноклассники совсем не поменялись — они ведь ничего не помнят!

Бледная рука Отонаси вдруг опустилась на стол — я напрягся еще сильнее.

— Люди меняются. Меняются их идеалы… Поэтому их поступки сложно предугадать. Но если вы стоите на одном месте, то остаетесь прежними и вас очень легко прочесть. Не говоря уже о том, что каждый день — второе марта. Я даже знаю, что и когда вы скажете. Знаю и то, Хосино, что лентяй вроде тебя попытается сделать.

Я наконец понял, о каком разрыве в знаниях говорил Дайя. Сам я поначалу думал, что речь идет о «Комнате удаления» и шкатулке, но все оказалось иначе. Куда важнее то, что Ая Отонаси знает обо мне — Кадзуки Хосино. Значит, мне нужно узнать побольше о ней — Ае Отонаси. Вот о чем на самом деле говорил Дайя, причем с самого начала: если за каждый повтор узнавать что-то новое, то разрыва просто не станет.

— Понял, Хосино? Некуда бежать. Ты у меня в руках, и я запросто могу тебя уничтожить. Меня останавливает только шкатулка внутри тебя. Так что лучше не зли меня, ясно? — Отонаси схватила меня за руку. — А теперь заткнись и иди со мной. И делай, что говорю.

В ее хватке совсем не чувствовалось силы, я бы без проблем стряхнул руку, но… мог ли? На самом деле? Конечно же нет… Я давно сдался Отонаси, признал ее превосходство. Да, это жалко, но я просто не знал, как ей ответить. Просто не знал.

Не знал, но все равно вдруг освободился от ее хватки.

— Чего творишь? — злобно спросила Отонаси.

Сам бы я не решился стряхнуть ее руку, поэтому новенькая обратилась не ко мне.

— Чего творю? Ха-ха-ха! — Это Харуаки выручил меня. — Я не отдам тебе Хосии! Совсем не вдупляешь? Дура, что ли?

Конечно, храбрость его была напускная. То, как Харуаки на самом деле напрягся, было видно невооруженным глазом. Как и то, что поступать подобным образом он не привык. Отонаси это сразу просекла.

— Я о другом спрашиваю. Усуй, ты что, с ума сошел? Это бесполезно. Все, что ты делаешь, — бессмысленно. Решил спасти Хосино? Ты забудешь об этом, как забудешь и о том, что решил бороться со мной. В другой раз снова прибежишь признаваться мне в любви, ведь все пройдет, как очередной сон.

Этого хватило, чтобы уверенность Харуаки пошатнулась. Оно и понятно — в следующий раз он вообще не вспомнит о нашем разговоре. Сколько бы злобы ни читалось в его глазах, в другой раз он опять влюбится в Отонаси и признается ей. Харуаки проклят навечно оставаться таким же.

Но, даже столкнувшись с этой правдой, Харуаки крепко сжал кулак.

— Да это ты на голову долбанутая, Отонаси! Ну да, в следующий раз я все, на фиг, забуду, ничего не выловлю из памяти. Да, я не такой умный, как Дайя, но положиться на себя точно могу!

— И что с того? Не понимаю.

— Типа говоришь, что я не поменяюсь?