Пустая

— А ты давай, пей мой фирменный чай и прими витамины, скоро будет готов завтрак. И ручки, наверное, надо твои обработать. Твой врач придет тебя осмотреть только после обеда и вчера он сказал мне, что можно обрабатывать раны и самим, — она говорит все это так обыденно, а мне становится как-то неловко и даже стыдно, что она тоже знает, что я вскрыла себе вены. — Да и я думаю, повязку не нужно носить. Нужно, чтобы кожа дышала, так все быстрее заживет.

— Спасибо, но я сама, — глаза сами собой наполнятся слезами. Эта женщина мне никто, но она общается со мной словно самый родной человек. Легко и просто. А я не привыкла к такому общению, меня никто и никогда не любил. И я не умею отдавать любовь.

— Самой неудобно. А я все аккуратно сделаю. Я и не то умею. Мой муж, когда в аварию попал, то я… — женщина останавливается, потому что только сейчас понимает, что я плачу, утирая слезы. Я всегда хотела иметь такую теплую и заботливую маму или бабушку, хоть кого-то. Одного единственного родного человека. Не за деньги, а просто так. Чтобы кто-то любил и заботился о тебе, потому что ты есть. Вот так проснулся утром, а у тебя заботливо спрашивают, как ты себя чувствуешь. И если тебе плохо, тебя всегда поймут и поддержат. Нет, не деньгами, а теплом и вниманием.

— И что это ты у нас вздумала плакать. Я что-то не то сказала? Ты прости меня, старую дуру. Вечно я говорю, не подумав, — женщина растерянно извиняется, подходя ко мне. — О Боже, Александр меня убьет за то, что я тебя расстроила.

— Нет, все хорошо Катя. Правда, просто ты такая добрая и заботливая, что я растрогалась. Извините, это, наверное, из-за беременности.

— Ой, Боже мой. Ты ж моя девочка. Переживем мы твою беременность. Ну-ка прекращай реветь!

— Что здесь происходит? — слышу позади себя голос Саши и быстро утираю слезы, пытаясь улыбнуться. Ему и так сейчас сложно. Он воспринял мое прошлое слишком болезненно и действительно забрал моего монстра себе и теперь он мучил его. Саша упорно искал Вербицкого, прикладывая к этому все силы.

— Ничего не происходит. Все у нас хорошо, — отвечает за меня Катя.

— Зачем ты встала? Пошли в кроватку. Тебе еще рано гулять, — Саша подходит ко мне, берет за подбородок, вынуждая повернуться и посмотреть на него. — Что случилось? Почему ты плакала? — уже серьезно спрашивает он и делает строгое лицо серьезного мужчины.

— Я не плакала, я просто недавно проснулась и потеряла тебя.

— У меня были дела. И мне действительно надо будет уехать ближе к обеду. С тобой останется Катя и охрана, — я не хочу, чтобы он уходил. Если раньше я от него бежала, то сейчас боюсь его отпускать. Он — мое самое главное лекарство, и я еще не готова оставаться одна. Сглатываю, киваю ему в знак согласия, обещая себе справиться без Александра. Вскрикиваю, когда Саша неожиданно подхватывает меня на руки и выносит из кухни.

— Поставьте девочку на место, ей нужно обработать ручки! — кричит нам вслед Катя.

— Я сам это сделаю! — отвечает ей Саша. Он заносит меня в спальню, аккуратно укладывает на подушки, распахивает окно, впуская в комнату свежий воздух. Снимает с себя футболку, оставаясь в простых спортивных брюках, и ложится рядом со мной. Хватается за ворот рубашки на мне и расстегивает пару верхних пуговиц. Смотрит на меня с теплой, но загадочной улыбкой, обхватывает мой затылок, зарывается в волосы, продолжая осматривать меня с улыбкой.

— Что за загадочный взгляд? — не могу не улыбнуться ему в ответ.

— Да вот думаю.

— О чем? — накрываю руками его сильную грудь, нежно лаская пальчиками.

— О том, что тебе очень пойдет фамилия Громова. Виталина Громова. Хорошо звучит, не находишь? — приподнимая брови, произносит он.

— Ммм, не знаю. Еще не думала об этом.

— Подумай, пока меня не будет. Какой у тебя размер кольца? — неожиданно спрашивает он.

— Все так серьезно?

— Все очень-очень серьезно, Кошка, — усмехается мне в губы и целует, всасывая их, лаская языком. Спускается дорожкой поцелуев на шею. Слегка оттягивает мои волосы. Но сейчас его ласки сдержанные, мягкие, без резких движений. Словно я хрустальная и он боится, что я разобьюсь. Он спускается ниже, лаская языком ключицы, ложбинку между грудей, вызывая легкую дрожь во всем моем теле.

— Люблю тебя, котенок, — шепчет он, вновь возвращаясь к моим губам.

— Меня никто никогда так не любил. Покажи мне, что значит любовь, — прошу его, а сама зарываюсь в его волосы на затылке.

— Любовь — это нечто большее, чем секс, прикосновения и поцелуи. О ней нельзя рассказать или показать, как она выглядит, ее нужно почувствовать. Ты ее чувствуешь? — спрашивает он, вновь улыбаясь мне в губы.

— Чувствую, — тяну его к себе теснее, обнимаю, утыкаюсь в его шею, целую ее. Глубоко дышу, вдыхая его терпкий мужской запах. Саша так быстро стал для меня всем. Всем, чего мне не хватало в жизни. Мудрым отцом, братом, другом, любовником и мужчиной, которого я обожаю. Он — вся моя жизнь. Только благодаря ему я жива и жду маленькое чудо, нашего ребенка. Ради него я почти искоренила из себя монстра.