Пустые дома

Это прозвучало так, будто я не в курсе, поэтому я рассмеялась. Тогда она сказала, что знает про Рафаэля с Сильвией и что эти двое распускают про меня гнусные сплетни, впрочем, теперь она и сама все видит: тут она многозначительно посмотрела на Леонеля. Я немножко разозлилась, но промолчала. Я стала убеждать ее, что у меня все в порядке, что на работе дела идут хорошо, поэтому я по-прежнему могу содержать дом сама, а остальное ее не касается. Она цокнула языком и, подойдя к холодильнику, достала оттуда апельсин. Поделив его на две половины, она обратилась к Леонелю, мол, хочешь апельсин, а он взял половинку у нее из рук и, усевшись на кресле, принялся ее обсасывать. Потом мама стала жаловаться на жизнь, как ей, мол, одиноко, как у нее болят ноги, как доктор поставил ей остеопороз. И что ей и без того несладко, поэтому мне стоило бы подумать о здоровье матери и не доставлять лишних хлопот, а не то хуже будет. Я сказала, что хуже уже не будет. Она ответила, что ничего нельзя знать наверняка.

Поскольку я понимала, что этот разговор нас ни к чему не приведет, я сказала, что мне надо печь пироги и заливать шоколад. К моему удивлению, она вызвалась помочь и даже осталась на ночь. Я обрадовалась, ведь раньше она никогда мне не помогала и мы сто лет ничего не делали вместе. Даже Леонель вел себя спокойно и скоро уснул неподалеку от нас. В какой-то момент мне даже показалось, что у меня снова есть семья. Когда стемнело, я совсем разоткровенничалась и на радостях рассказала ей, как на днях встретила Рафаэля и нарочно приосанилась, тогда как он, наоборот, прятал глаза.

– Приветики… – сказала я, но он мне не ответил. – Когда зайдешь за вещами?

– Ну, давай в выходной, щас у меня дела.

– Хорошо, только предупреди заранее и захвати свой комплект ключей.

– Я верну тебе деньги, – сказал он, почесывая затылок.

– Ой, не стоит, я сама тебе их дала.

– Я верну…

– Короче, позвони мне насчет субботы и постарайся забрать все за один раз.

И пошла дальше по своим делам. Когда я вспоминаю нашу встречу, я думаю, что стоило послать его намного раньше и не заморачиваться, было бы из-за чего. Сколько нервов и сил псу под хвост.

И хотя мама ничего не сказала, я чувствовала, что она на моей стороне. Я была благодарна ей за то, что она в кои-то веки пришла не для того, чтобы меня воспитывать. Потом мы легли немного поспать, потому что в восемь утра мне нужно было отдать заказ. Проснулась я в отличном настроении – с радостью, что я больше не одна; будильник показывал шесть, и я собралась включить газ, чтобы помыться. Леонель остался в кровати, я поцеловала его в лоб и ушла.

Включив воду, я стала раздеваться. Скоро я услышала шум в гостиной и подумала, что это мама решила проведать Леонеля, пока меня нет. Пускай, решила я. Но, когда вода нагрелась и я одной ногой вошла под душ, хлопнула входная дверь. У меня скрутило живот. Вода уже попала мне на волосы, поэтому одна половина головы у меня намокла, а другая осталась сухой. Я наспех замоталась в полотенце и вышла из ванной: в комнате горел свет, Леонеля в кровати не было. Мама его забрала. Думаю, тогда я и начала сходить с ума.

Я уже один раз чуть не сошла с ума, ну или мне казалось, что лучше сойти с ума, чем смотреть на вещи здраво. Например, в детстве, когда я спрашивала, где мой папа, мне никто не отвечал, а потом, когда я подросла и мне было около десяти, до меня дошли слухи, что отец на самом деле приходится мне дядей. Мой брат подтвердил: так и есть.

– В смысле – дядей?

– В прямом – дядя оприходовал мамулю, и получилась ты, – сказал он, не отрываясь от телевизора.

– Но как такое может быть? Мой дядя? Который дядя?

– У тебя их много, что ли?

– А твой папа тогда кто?

– Я откуда знаю…

– Тоже мой дядя?

– Не, не, этот только твой. У меня типа настоящего отца ваще нет.

– Но так же не бывает.

– Еще как бывает, отвали, достала.

– Тогда уж лучше быть сиротой, – сказала я.

– Ну, будь сиротой, кто мешает… – сказал он и переключил на другой канал как ни в чем не бывало.