Пустые Холмы

Как близко только что он сам был к тому, чтобы на долгие годы против воли обернуться зверем и скитаться неприкаянно, служить чужим людям, жить вдали от любимой? А теперь Марьяна вдруг превратилась в лебедя, и никто не знает, как вернуть ей человеческий облик.

– Это ты виноват! Ты виноват! – всхлипывала Эльвира Долгорукая, и несколько человек с трудом пытались удержать ее. – Ты должен был взять ее в жены!

– Эльвира, не стоит! Он точно не виноват в проклятии, – отозвалась Велес.

– Теперь ему не откупиться, – страдальчески приговаривал Лев Долгорукий. – То, что предложил Вещий Олег…

– Я могу предложить еще кое-что! – заявил наставник.

– Дайте ему слово, – крикнул Рублев.

– Мой род имеет право совершать на кладбище некоторые обряды…

– Некромантия? – разнесся недоверчивый шепот.

– Да. Я могу потревожить захоронение и вызвать к разговору давно ушедшего предка. Вашего предка, Лев.

– Но Анна Долгорукая не была похоронена на кладбище Мертвой Луны, она исчезла… – снова простонала Эльвира, беспомощно глядя на лебедицу, которая хлопала крыльями под куполом.

– Верно, но там погребены ее родственники. Мать или отец Анны могли знать, в чем состояла суть проклятия.

– И вы обещаете, что разыщете их? – воскликнул Лев Долгорукий.

– Я сделаю все возможное. Это будет достойной платой за Дмитрия?

– Да! Но он… он пусть не попадается мне на глаза, – прошипел заплаканный Лев.

Митю же беспокоила только птица. Разорвал бы он помолвку с Марьяной, если бы знал, чем это обернется? Если бы понимал, какая вина ляжет на его плечи? Ответ «да» проступал сквозь стену страхов и шквал внутренних голосов. Он слишком долго отдавал ответственность за свою судьбу в чужие руки, позволяя другим принимать решения. Он верил, что родители и старинные семьи действительно лучше знают, что ему подходит. И вот теперь наступил миг расплаты. Рано или поздно он наступает для всех, и от этого никуда не деться.

Уже почти никто не помнил о нем – все глядели на лебедицу и охали. Он не желал встречаться взглядом с родителями, не хотел даже мельком видеть их. Краем глаза он заметил стремительное движение: это Анисья направлялась к нему мимо суетившихся старейшин. Но Мите совершенно не хотелось ни о чем говорить. Он кивнул Вещему Олегу, понимая, что еще успеет все обсудить с ним в Заречье, и зашагал к выходу. Его попытался перехватить Николай Долгорукий, все так же участливо заглядывая в глаза, будто они теперь стали союзниками. С какой стати?! Митя отпрянул, не дав Долгорукому схватить себя за руку.

– Мне сейчас не до утешений! – раздраженно огрызнулся он и прыгнул к двери.

Но не успел он опомниться, как створки сошлись прямо перед его носом и с грохотом упал засов. Он недоуменно уставился на Николая, однако Долгорукий так же удивленно вздрогнул и обратился лицом к залу.

Наступила тишина.

Со своего места поднялась Черная Курица. Брови ее были сведены, между ними появилась привычная морщинка.

– Постой, Митя, – сказала она. – Рано еще уходить.

– Двери… заперты! – испуганно прошептал кто-то, успевший подергать ручку, и шепот этот разнесся над головами. – Ирвинг, в чем дело?

Но Ирвинг лишь пожал плечами и с любопытством взглянул на Черную Курицу. Дружинники, подчинявшиеся ее приказам, теперь стояли вдоль стен.

– Прошу прощения, – проговорила Черная Курица. – Вынужденные меры. Так уж водится, что при решении по-настоящему серьезных вопросов, – тут она сочувственно глянула на Митю, – многим важным лицам удается ускользнуть. Нет-нет, Митя Муромец тут вовсе ни при чем. Дело его не касается, но я хочу, чтобы он тоже присутствовал. Тем более что именно его слова однажды натолкнули меня на интересную мысль.

– Какое еще дело? – произнес старик Брюс, оказавшийся возле плачущих Долгоруких.

– Что за дело может быть важнее проклятия нашей семьи? – прорыдала Эльвира. – Вы только посмотрите, что стало с нашей доченькой!

– Уверена, Олег решит эту проблему, – подчеркнуто холодно процедила Черная Курица. – Кстати, Муромец хорошо владеет кобью. Будьте добры, Митя, спустите птаху вниз. Долго она будет там мельтешить?

Митя растерянно уставился на лебедицу. Та, словно услышав слова Черной Курицы, села на выступ стены и спрятала голову под крыло.

– Дело, которое может быть важнее любых семейных ссор, – сказала Черная Курица, повернувшись к Эльвире. – Я хочу, чтобы мы с вами вместе кое в чем разобрались. Я предлагаю вам помочь мне распутать несколько не вполне ясных вопросов.

– У нас нет сейчас времени помогать дружине, – воскликнул Анатолий Звездинка. – Вы разве не видите, что произошло с Долгорукой? Мы устали, проголодались, да и девочка…

– Уверена, если она проведет лишний час в теле птицы, хуже ей не станет. А вот куда вы успеете сбежать за этот час – вопрос открытый.

– Что это за намеки? – Он с негодованием обернулся, ища поддержки. – Вы позволяете прилюдно обвинять меня в чем-то?

– Значит, прилюдно обвинять Митю Муромца в том, что он портит репутацию Марьяне Долгорукой, – нормально, а вас – нет? Но не будем спешить, вижу, многие ничего не понимают. Займите, пожалуйста, свои места.