Пустые Холмы

«Это укусы», – осенило Василису. До этого она старалась не думать о форме странных ран на теле колдуньи, а лишь твердила свой наговор, останавливающий кровь.

– Похоже, Даша все же отдала ему свои силы… – пробормотал Густав. – Его сознание под угрозой, нужно срочно вызвать его отца… А, вот и вы. Как обычно, вовремя.

Даниил Георгиевич влетел в дверь, за ним – его жена Юля и главная наставница. Заиграй-Овражкин кинулся к сыну, а Юля на мгновение застыла у постели Лисы, ахнула и покачнулась.

Ирвинг не выдержал и покинул лазарет. Он опустился на ступеньки крыльца и позвал своего верного домового, чтобы передать послание Александру: он хотел сообщить ему о гибели брата. Только брата. Рассказать о Лисе он пока не мог.

* * *

На душе было особенно пусто и гадко. Александр шел через потусторонний город и сам не понимал, зачем ноги так стремительно несут его к окраине и чем так уж хорош его план, поначалу казавшийся спасением. Солнцестояние ощущалось по-особенному, словно сам воздух доносил вести о творящемся повсеместно колдовстве. Но даже переизбыток магии не воодушевлял. За каждым углом его поджидало что-то, что вызывало щемящую тоску. Он казался себе никчемным, совершенно бестолковым. Он надеялся выведать у Чары хоть что-то ценное, и даже продумал, и проиграл в голове план разговора, но плохое предчувствие заставляло его идти медленнее, постоянно оборачиваться и взвешивать все за и против. Ему померещилось, что кто-то пристально наблюдает за ним из-за угла, но заметил лишь тень, и проулок остался пустым. Даже если какой-нибудь маг действительно стоял там секунду назад, Александру нечего было бояться – сегодня Светлые и Темные не трогали друг друга.

…Дима усилием воли заставлял себя дышать ровно и не выдавать волнения. Хотя само волнение никого бы не удивило – нормально было нервничать перед таким делом, но вот причина волнения могла все испортить. Он видел верную логику в выборе Огнеслава: Дима должен был спрятаться в доме Чары и схватить Александра Владимировича, выдававшего себя за Игоря и где-то допустившего промах. Он цеплялся за мысль, что никто не приказывал ему убить бывшего наставника. Такой маг пригодится для давления в переговорах со Светлыми. Однако понимал он и другое: Огнеслав совершенно точно обнаружил исчезновение перстня и был достаточно прозорлив, чтобы первым делом заподозрить Диму. Поэтому сегодня он вполне мог явиться к Чаре сразу после поимки самозванца и приказать Диме доказать свою верность – например, убив Македонова. Если бы только знать, что они с Чарой здесь действительно одни! Тогда Дима смог бы обездвижить ее и убедить наставника, что не хочет ему вреда! Но вероятность была ничтожной: Диме не доверяли, а потому совершенно точно спрятали где-то Чариного сообщника.

Он не знал, что делать. Чара ходила из угла в угол, но до Диминых мук ей дела не было – ее беспокоило только предстоящее Посвящение. Дима так и не привык видеть взрослых непосвященных. В них как будто чего-то не хватало, магией они пользовались неумело и поверхностно. Но вот что мешало устроить Посвящение для Чары раньше, он никак не мог понять. Она была явно одаренной, но жила в полнейшем захолустье и едва сводила концы с концами, наживаясь на потусторонних.

– Можно спросить? – подал он голос, чтобы заглушить волнение.

– Чего? – отозвалась Чара, не поднимая глаз.

– Зачем вам Посвящение? Сейчас… у вас же редкая сила, вы умеете ей пользоваться, я это чувствую…

– Чувствуешь мою силу, говоришь? – Чара навернула еще один круг, словно зверь в клетке. – Видел бы ты свое лицо! Привык к светским разговорам на балах, да тут тебе не званый ужин и не бал. И тебе никогда не понять, что значит перебиваться жалкими грошами, которые платят потусторонние. У меня есть сила, да, но без Посвящения она – пустышка.

Дима усмехнулся, и смешок, к его собственному удивлению, вышел почти презрительный. Он действительно ощущал силу Чары, но вместе с этим испытывал к ней снисхождение, словно она была всего лишь непутевым подростком, который обладал даром, но не мог им управлять… Не мог осмыслить, почувствовать магию. А еще Чара его пугала. Пугала этой необузданной первобытной силищей, которую сама не могла оценить.

…Александр все шел и иногда оглядывался на прохожих: они не праздновали солнцестояние и вообще вели себя так, словно ничего особенного не чувствовали. Навязчивая тревога так и норовила его остановить. Откуда ни возьмись выпрыгнул домовой – Александр сразу его узнал: Благояр из Уточкиного гнезда. Домовой подскочил быстрым росчерком тени, похожий то ли на бросившуюся к ногам собаку, то ли на поднятый ветром мусорный мешок.

– Ирвинг передает, чтобы вы сейчас же возвращались домой. Ваш брат погиб. Он в Заречье.

Тень растаяла. Александр сам не заметил, как оперся на стену дома, вдоль которого шел. Брат… ну надо же… Что произошло? Как он оказался в Заречье? Что сделал? И как он погиб? От чего? Когда?