Пустые Холмы

Александр Владимирович кивнул и шагнул к следующему магу, чтобы поправить его Щит. Он хотел надеяться, что так оно и было, что Маргарита не явилась на важнейшую встречу по этой самой причине. Иначе он не знал, как быть, как сосредоточиться на защите воспитанников, на их Посвящении, на вероятном нападении Старообрядцев… Как он ни старался выкинуть ее из головы, ничего не выходило. Юное лицо с горячими угольками глаз так и вставало перед внутренним взором. Он никак не мог отделаться от впечатления, которое Маргарита произвела на него два дня назад, когда он увидел ее после такой долгой разлуки. Она поразила его так сильно, что оставалось только закрыться и отвернуться. Поразили и ее молодость, и сила ее контрастной, тонкой красоты, и еще что-то необъяснимое, что тянулось за ней невидимым шлейфом, вставало за ее плечами незримой тенью, что начинало звучать прямо внутри его тела в унисон с ее голосом. Он вдруг разом осознал все свои ошибки, объял взглядом никчемную, трусливую жизнь в бегстве и жалкие попытки хоть что-то исправить. Маргарита Руян была похожа на вечно юное божество, явившееся, чтобы напомнить ему о том, что он лишь человечишка, застрявший на середине пути. И он ни в коем случае не должен был писать ей всего того, что писал. Он просто не имел права отвечать на ее девичьи чувственные письма. Он не имел права сгорать от мыслей о ней, представлять ее, мечтать. И теперь он старался исправить хотя бы эту оплошность. Старался до тех пор, пока видел ее краем глаза, складывал ее образ из размытых бликов черного и красного. Но как только она не явилась на встречу, он вновь пропал.

* * *

Сева пробирался к лазарету пустынными тропами, не желая пересекаться ни с допоздна шатающимися Огненными, ни со снежинками, которые точно пошли на очередной обряд. Солнце скатилось за стену леса, и наступила темнота. Он на ощупь нашел ручку, надавил. Он все еще был и неофитом Густава Вениаминовича, поэтому от прикосновения меченой ладони ручка скрипнула и опустилась. Сам целитель появлялся по первому требованию больных и всегда знал, что происходит в его отсутствие. И он наверняка хотел бы, чтобы его неофит взглянул на Водяную колдунью. Днем Сева принес ее сюда, но не нашел сил остаться. Реальность все еще плыла, путалась со сном, одна часть воспоминаний казалась дурным мороком, другая же просто пропала. Но Водяная колдунья билась в его руках – это он помнил. И ее разодранную в кровь спину он помнил тоже. И как услышал ее крик и как нашел ее в траве. Как поначалу растерялся – будто забыл, что в таких случаях надо делать, – и замер с ней на границе поля и леса, а потом прижался губами к ее губам и без всякого надрыва подумал: «Забирай все мои силы. И борись».

– Полина! – раздался возглас Алеши Попова. Наверное, тот тоже слышал, как она кричала, и бежал откуда-то издалека.

Теперь Сева тихо ступал вдоль стены, не зажигая кристалла-световика. Миновал приемную, толкнул дверь и попал наконец в сам лазарет. Длинная комната с десятком кроватей пустовала, если не считать дальнего угла, где тускло мерцали черные свечи с закатанными в воск пахучими травами и где Водяная колдунья лежала даже не на кровати – нет. На высоком столе. Неподвижная и… обнаженная. Ее хрупкое тело сплошь покрывали узоры знаков и рунограмм. Под спину была подложена пропитанная успокаивающей мазью ткань. Это все, что Сева успел рассмотреть. Он не стал глядеть на ее голые плечи, неприкрытую грудь, острые детские колени… в голову ударил нестерпимый жар, он схватился за виски и осел, прислонившись головой к ножке стола. Где-то открылась дверь, и послышались торопливые шаги.

– Сева? – спросил Густав Вениаминович, наклонившись над ним. – Я вас ждал сегодня на встрече с целителями, но теперь вижу, что к практикам возвращаться рано… Голова? Стучит в висках? Такое бывает, когда… Когда соединяется магия двоих человек.

– Я не чувствую в себе чужой магии… – признался Сева, все еще сжимая голову пальцами. – Только тяжесть!

– Да, возможно и такое. Но все же вы пришли взглянуть на Водяную… Успели рассмотреть, что я сделал? Я поменял два знака, а свечи…

– Я не могу… я не могу смотреть на Водяную колдунью.

– Не можете? – не понял Жаба.

Сева знал, что это было равносильно признанию. Что ж, Муромец перенес это нормально, может, и наставник войдет в его положение.

– У вас связь с Полиной, я правильно понимаю?

Сева зажмурился, понадеявшись, что объяснять все же не придется. Но, кажется, Жабе нужны были подробности.

– Если вы про то, что она помогала мне в обряде превращения…

– Иная связь, Сева.

– Нет! – выпалил Сева. – Но…

И это «но» объяснило гораздо больше. Целитель снова склонился над ним:

– Вам нужно отлежаться два дня. Только спать, пить успокаивающий отвар и никуда не выходить.

– Почему именно два?

– Потому что через два дня вы поведете Полину на целебную росу.

– Росу?