Пустые Холмы

Дима все еще не мог решить, что делать. Он ждал знака от Ирвинга или от бабушки, но кругом стояла звенящая тишь. На берегу снова зашевелились: Добрыня, сын провидца Ворцлава, хорошенько разбежался и прыгнул, сотворив вокруг себя ослепительную броню. Дима зажмурился, а когда открыл глаза, увидел Добрыню уже на этом берегу. Тот полулежал, словно слегка промахнулся и соскользнул с травы в воду. Взгляд его был полон ужаса – несколько серебристых рук тянули его в омут. Он взбрыкнул, ударил было заклинанием, но опоздал. Морянки затащили его под воду, и на прибрежной траве остался лишь темный кровавый след.

Митя зажмурился. Полина же была спокойна: морянки делали то, что было предписано им природой. Повлиять на это не смогла бы даже она.

Дима развернулся и понесся прочь от реки. Заречье встретило его безмолвием. На бегу он пытался отправить послания бабушке, Ирвингу и всем, кого мог вспомнить, но колдовство меркло. Вокруг сгущался туман, и то, что он зачарован, Дима понял слишком поздно – когда достиг знакомой улицы, но не обнаружил на ней ни одной избушки – вместо домов густели самые настоящие облака. Он рванул в одну сторону, в другую, но уже ничего, кроме тумана, не видел. Где-то промелькнула тень. Он отскочил, услышал собственное дыхание и испугался. На шее выступил пот. В тумане померещилась огромная белая лошадь. За спиной глухо хлопнуло. Он старался не моргать, чтобы не упустить тень из виду, и наконец из молока выплыла морда, но не лошади, а пегаса. Мощная шея, длинные тонкие ноги, крылья, затмившие обзор. И наконец, верхом на пегасе, Анисья Муромец в черной мешковатой рубахе – словно только что вернулась с обряда в лесу.

– Я не враг! – прошептал он. Вид ее привел его в оцепенение. Что она здесь делала? Почему именно Анисья его встречала? Да к тому же без всякого удивления, будто все уже знала…

Она требовательно протянула руку. Он схватил ее, запрыгнул на пегаса, и Окрошка взмыла ввысь.

Вода ожила. Василиса почувствовала это через Полину и увидела взглядом Анисьи сверху.

«Мы не должны убивать колдунов, нас и так слишком мало…» – раздался в голове Василисы спокойный Севин голос.

– Я не могу остановить морянок, – ответила Водяная колдунья. – Это их суть. Они защищают Заречье: таков тысячелетний договор.

Ирвинг, Муромец, Полудница и четыре дружинника сбежались, когда с неба стремительно спустилась Анисья и за ней показался кто-то еще.

Дима спрыгнул, едва не упав Ирвингу под ноги. Несколько десятков глаз смотрели прямо на него в напряженном молчании. Воздух трещал. Лицо Полудницы перекосилось от изумления, Муромец же глядел равнодушно.

– Ты цел? – Ирвинг предостерегающе поднял руку. – Они здесь? Что им нужно?

Холм жадно прислушался. Дима поднялся на ноги и покачнулся, сбитый с толку силой колдовства, которое оплело все вокруг. Хотелось оглядеться, внюхаться. Спросить, что здесь произошло, куда делись избушки с улицы Гроз… Но нетерпеливые взгляды дружинников испепеляли.

– Ирвинг, Злата… Василий. – Дима растерянно кивнул знакомым старейшинам и боевым магам. – Ирвинг, благодарю, что спас меня! Боюсь, Огнеслав и сам не знает, чего хочет. С ним восемь человек, хотя я убеждал его взять только двоих! Он одержим Заречьем, Посвящением неофитов, как я уже писал. Он жаждет поговорить с наставниками: переманить их к себе или убедить принять новых воспитанников – детей Старообрядцев. Но я бы не верил в мирный настрой. Огнеслав понимает, что такие места – сердце нашей магии. И завладеть Заречьем – значит сломать Светлых изнутри. И еще! С Огнеславом Вея! Она чует, что мы скрываем что-то могущественное.

– Да, я догадывался, что именно с нее он и начнет собирать сторонников, – отозвался Ирвинг.

– Они точно не ожидают такой встречи, – сказал Дима.

– Магия Посвящения может повлиять на их настрой, – сказал Василий Ильич. – Тогда наставники и непосвященные будут в настоящей опасности.

– Их совсем немного, – возразила Злата Полудница. – Уж с девятью Старообрядцами мы справимся. Главное, не дать им нарушить ход Посвящения. Встретиться с наставниками им не удастся. Зато с родителями неофитов – пожалуйста.

– И все же это не просто Старообрядцы! Огнеслав – предводитель. Вея же была им когда-то, – отрезал Муромец. – Если и другие их сторонники настолько сильны, то они представляют опасность.

– Анисья, – позвал Ирвинг. – Твой отец прав. Веди сюда Огнеслава. Одного. Остальные пусть ждут по ту сторону.

– Анисья, – сдавленно повторил Василий Ильич, с болью взглянув на дочь, которую не узнавал в этой молчаливой девчонке на пегасе.

Окрошка вновь сверкнула на фоне грозовой тучи через несколько минут. Лицо Анисьи оставалось все так же бесстрастно. За ее спиной снова кто-то сидел, и, когда пегас снизился, Ирвинг узнал Огнеслава. С прошлой встречи он запомнил его спокойным, вдумчивым, лишь самую малость нервическим – когда речь заходила о том, что его пугало. На этот раз его умное, благородное лицо не скрывало разочарования.