Путь

— Крепость, Леснику. Продолжайте наблюдение, обо всех изменениях немедленный доклад.

Переглядываемся с Каади.

— Артиллерия?! Откуда у пиратов артиллерия? — спрашивает сестра.

— Не знаю, но это нонсенс! Для использования пушек нужны спецы… а откуда у пиратов спецы возьмутся? Нужны снаряды и системы наведения.

Наш содержательный диалог прерывает тонкий, нарастающий свист. Яркая вспышка на площади — и страшный удар, сразу второй и третий. Ставни скрипят, прогнувшись, в воздухе висит густое облако пыли, в ушах звон. Из канала связи громкий голос:

— Лесник, Крепости. Это артиллерия! Повторяю, по вам работает артиллерия!

— Крепость, Леснику. Любыми средствами прекратить огонь артиллерии! ТЦ не рассчитан на попадание таких боеприпасов!

— Вас понял, Крепость!

— Всем в крепости: отходите в подвал, до конца обстрела у бойниц не стоять! Исполнять, немедленно!

Бежим с Каади вниз, вместе с такими-же, как мы, колонистами. В здание попадают снаряды, вокруг страшный треск разрываемых барадиевыми взрывами перекрытий и стен, клубы пыли, звон и грохот рассыпающихся полок с товарами. От каждого попадания здание вздрагивает, но мы добегаем до коридора к убежищу и встаем рядом с другими защитниками. Нас около двух десятков во главе с шерифом — вполне достаточно для обороны здания от пехоты… но против нас артиллерия!

Как сообщают из штаба, по нам долбят уже минут двадцать, ТЦ сильно повреждён, есть пробоины, кое-где пожар. Ребята из города сказали, что не подпустят пиратов к комплексу после окончания обстрела, а сейчас отстреливают из укрытия тех, кто сильно торопится войти в город.

— Крепость, это Лесник. Артиллерия захвачена, как слышите?!

— Вас поняли! Лесник, ты здорово всем помог!

— Не за что, Крепость. У меня плохие новости — к вам идёт десантный транспорт, сейчас он прямо над вами! Подождите… Пираты высаживаются прямо на крышу! Повторяю они у вас на крыше, Крепость!

— Разумные! — кричит Грейсон. — Десант высаживается на крыше здания! Пришло наше время — вспомните, зачем мы взяли в руки оружие, и приготовьтесь к бою в здании!

Внезапно за пределами маленьких окошечек подвала всё заливает ослепительно белым светом. Из коммуникатора летит: — Ш-ш-ш! Крепость… подрш-ш-ш… «подавитель» ш-ш-ш… готовьтесь к ударной волне!

— Все в убежище! — орёт шериф.

Еле успеваем закрыть ворота, как земля подпрыгивает под ногами. Грохот, крики, ругань, в воздухе сплошной стеной висит пыль. Оглядываюсь — убежище пусто, только в углу стоит зубастик-ворка и машет нам руками: — Быстрее, быстрее, уходим ниже, в тоннели!

Следуем за ним, тоннель идёт спиралью вниз. На пятом витке следует страшный удар — освещение гаснет, земля качается, на нас сыплются камни, и на какое-то мгновение меня охватывает дикий страх… но я беру себя в руки и давлю его. Всё затихает. Включаю фонарь в инструметроне, рядом зажигаются другие фонари.

— Все целы? — голос Грейсона где-то справа.

— Вроде цел, только башка гудит от удара каменюкой, — кряхтит кто-то рядом — из-за пыли не видно, сложно опознать.

— Если башка болит — значит, она есть, и ты относительно цел, — по тоннелю гуляет нервный смех. Устраиваем перекличку — все на месте. В стороне входа — сплошной завал. Идём дальше вниз и встречаем остальных — со слезами радости, Ванька и Сэй прижимаются к нам с Каади. Живые, живые, всё хорошо! Рядом Рэй, с малышкой на руках. Подходит Нейр.

— Рэй, пожалуйста, подержи Бет ещё — ты же видишь, какие мы с Билли.

Да уж, защитники покрыты толстым слоем пыли — мы все полностью серые. Рассаживаемся вдоль стен тоннеля, слышим чей-то вопрос:

— Разумные, кто знает, что это было?

— Сначала рванул подавитель, — раздаётся ответ Грейсона, — а потом на нас упал десантный транспорт. На такой удар наш ТЦ не рассчитан, и под весом нескольких тысяч тонн металла он просто сложился. Хэй, зубастик, как тебя там… отсюда есть другой выход? А то у нас даже воды мало.

— Есть выход, человек-шериф, только идти далеко — четыре километра. И выход там сложный, мы его ещё не доделали. Идёте?

— Конечно, идём! Пока нас здесь откопают, мы от жажды помрём… Веди. Разумные! Встаём и идем за нашим провожатым.

Четыре километра позади… но впереди — крайне сложный подъём, дальше будут уступы и кучи из обломков породы. Шериф командует привал, и мы падаем кто где. Делимся водой и нехитрыми запасами — у многих были бутерброды и прочая лёгкая снедь, её делят между детьми. Краем глаза вижу, что рядом кто-то остановился, поднимаю взгляд — там стоит ворка. Его яркие синие глаза с интересом смотрят на меня.

— Твоя дочь звать Женька?

— Да, мою дочь так зовут, а что?

— Это плохо, очень плохо!

— Почему это плохо, зубастик? — включается в разговор Каади.

— Она — чувствующая, а наша тоннель блокируют передача чувства. Она может подумать, что вы умереть. Для чувствующих эта очень плоха. Очень!

— Откуда вам известно, что она эмпат?

— Хранителя учить её — учить, как быть чувствующая, как жить и как правильно защищать себя от чувства других. Но она не знать про свойства тоннель! Просто не спросить, а Хранителя — не рассказать, — тараторит ворка.