Путь Белой маски

– Тос тебя подери, идиот, – прошипела она и прошлась по шатру. – Если бы не эта сука, Бут высек бы тебя и все. Но нет, ей понадобилось побить тебя камнями. Спесивая тварь. Бут!

– Да, мадам, – откликнулся хмурый циркач.

– Избавься от него.

– Мадам? – Бут опешил и раскрыл от удивления рот, когда до него дошел смысл сказанного. Мадам Анже резко развернулась и оскалилась, став похожей на человеческое воплощение эмпейского соболя.

– Ты глух, Бут? Я сказала, избавься от мальчишки. Я не собираюсь тащить его в Кагру и ждать, когда восстановится. И так потратила на него столько времени… Если овощ нельзя употребить в пищу, он мне не нужен. Тебе известно, что достойные становятся частью цирка, а недостойные…

– Подыхают, – спокойно закончил за неё Бут. – Я понял, мадам. Я все сделаю.

– Молодец. Отнеси его в лес. Ночью морозы сильные. Он быстро уснет и уйдет без боли, – Эйден потрясенно слушал, как она спокойно говорила о нем, словно его и не было вовсе в этом шатре. – А если в тебе проснулась человечность, то задуши его собственноручно, чтобы он не мучился. Сними с него эти доски, Ван. Ему они больше не нужны.

– Да, мадам, – тихо ответил ей старик и принялся освобождать Эйдена от пут. Мальчик же испуганно смотрел на мадам Анже. Та вздохнула и опустилась перед ним на колени.

– Прости, мой дорогой. Если я не буду сильной, я последую за тобой, – шепнула она так, чтобы услышал только он. В холодных глазах что-то блеснуло и тут же исчезло. – Мороз ласковее ножа. Можешь мне поверить.

Дождавшись, когда мадам Анже и Ван Кольцмер покинут шатер, Бут повернулся к молчащей Олкане и хмуро обронил:

– Дай мне ненужные тряпки. Я замотаю мальца в них, – он склонился над Эйденом, покусал губу и добавил. – Орать будешь?

– Нет, – тихо ответил мальчик.

– Хорошо. Иначе я заткну твой рот кляпом. Не хватало весь лагерь переполошить, – кивнул Бут и, взяв у Олканы старое покрывало, расстелил его на земле, после чего осторожно поднял Эйдена с кровати и положил в центр. – Да, малец. Высох весь. Ну, хоть нести тебя не тяжело будет.

– Бут…

– Молчи уж, – прокряхтел циркач, заставив Олкану замолчать. – Тебе хоть хватило смелости посмотреть ему в глаза, а Скеллан так и не решился.

– Ты знаешь, он на репетиции. Готовится к выступлению для герцога.

– Знаю, знаю. Как и остальные, – колко усмехнулся Бут, заставив девушку покраснеть. – Помоги. Укрой ему ноги. Так, малец. Я накрою голову, а ты молчи. Услышу хоть писк, сверну шею. Усек?

– Да, – глухо ответил Эйден. Его трясло от холода, ярости и обиды. И мальчик не знал, от чего больше.

Эйден не видел, куда его несут. Только чувствовал холод, от которого не спасало старое покрывало, и кислый запах немытого тела Бута. Изредка до него доносились обрывки разговоров, лай собак и чей-то веселый смех, а потом все стихло. Пахнуло навозом и Эйден почувствовал, как его положили на что-то жесткое, холодное и занозистое. Рядом всхрапнула лошадь.

– «Телега», – подумал Эйден. – «Он отвезет меня далеко в лес, чтобы я не смог доползти, если решусь».

– Не ёрзай, – буркнул Бут и мальчик послушно замер. – Когда минуем ворота, я скажу.

Эйден промолчал, понимая, что любые слова будут лишними.

Он не знал, сколько прошло времени. Лошадь шла мягко и телегу почти не трясло. Да и холод перестал донимать его. Изредка мальчишка проваливался в сон и просыпался от очередного окрика Бута. В последний раз его разбудил свист хлыста и телегу зашатало. Не иначе в колею попали. Но Бут молчал. Молчал и Эйден, догадываясь, что хмурому циркачу все это тоже не по душе.

– Приехали, малец, – глухо сказал он. Эйден удивленно потянул носом. Пахло рыбой, на губах солоно. На миг ему показалось, что он слышит плеск волн, а потом вздрогнул, когда Бут отбросил часть покрывала в сторону. Глаза заслезились от лунного света, а в легкие словно жидкий огонь плеснули. Эйден закашлялся и скрутился калачиком в телеге. Бут молча стоял рядом.

– Где мы? – спросил мальчик, испуганно оглядываясь по сторонам.

– У пристани близ Коксли. Обычно тут одни браконьеры шныряют, но, если легенды не врут, и я правда слы… – Бут запнулся и пробормотал охранную молитву Смеющейся танцовщице. Эйден удивился, услышав, что голос циркача дрожит и явно не от холода. Он с трудом подтянул непослушное тело к краю телеги и округлившимися глазами посмотрел на причал, к которому медленно приближался могучий черный корабль. Бут нервно рассмеялся и сделал шаг назад, а потом тихо прошептал. – «Черная чайка». Не врали, значит, легенды…

Подобного корабля ему видеть еще не доводилось. Длинный, крепкий, с мощным носом, созданным для тарана, он больше походил на изготовившегося к прыжку хищника. Но на кораблях, которые видел Эйден, обычно сновали моряки и горел какой-никакой свет. Этот же был мрачным и безлюдным. Черные паруса лениво извивались под порывами холодного ветра, а со стороны палубы не раздалось ни звука. Лишь заскрежетала огромная цепь, сбрасывая в ледяную воду якорь и мягко опустился трап на просоленные доски причала.