Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Майор Тафари снова склонил голову, испрашивая благословения. Амор снова рисовал крестик на его груди.

Иге стоял у двери, вжав руки в бока, уныло повесив голову.

– Мы очень много плохого делали, отец священник, – тихо говорил он. – Очень-очень много плохого.

Амор потрепал его по плечу.

– Ты сейчас сделал очень-очень много хорошего, Иге, – ответил он. – Ты помог остановить плохое.

Они шли к Эше; Амор заметил Альбу Франк, говорившую с доктором Декрит. Стоявшую совсем близко к ней, улыбавшуюся и убиравшую волосы с ее лба. Она заметила Амора, застыла; он помахал ей рукой. Она ему в ответ, и доктор Декрит. Удивительно, но от такой мелочи – оттого, что он просто застал их за интимным разговором – у Амора поднялось настроение: человеческое в человеке так просто не уничтожить.

========== Часть 29 ==========

Амор остановился, чтобы узнать у дежурного врача, как дела у Эше.

– Никаких изменений к худшему, отец Даг, – бодро сообщил врач. Все очень даже неплохо, парень живуч как кошка, замечательно реагирует на лечение. Ты его приятель? – спросил он у Иге, смотревшего на него круглыми глазами. – Я – Армин.

Он протянул руку, приветливо улыбнулся мальчику. Сказал:

– Мне рассказали, что ты был настоящим героем, защищал своего приятеля и не оставил его умирать. Молодец!

Иге зашмыгал носом; его голова дернулась – он хотел было посмотреть на Амора, чтобы узнать – определить – понять, как себя вести, и тут же он решил, что это – недостойное мужчины решение. И руку пожимать – тоже недостойно, в смысле, он недостоин. И что делать, Иге не особо понимал.

Амор погладил его по плечу.

– Ты ведь не будешь невежливым и ответишь на приветствие Армина? Если, разумеется, месье доктор не обидится, что я обращаюсь к нему по имени, – добродушно произнес Амор.

Доктор подмигнул ему.

– Месье доктор счастлив и горд, что месье отец священник Даг изволит обращаться к нему запросто по имени, – весело ответил он.

Амор тихо засмеялся. Сказал Иге, не снимая руки с его плеча:

– Не бойся, не робей, пожми Армину руку.

Иге долго колебался, но все-таки решился. Армин радостно затряс ее, спросил, как у Иге дела, не болит ли чего, нет ли жалоб, есть ли пожелания. Восхитился, что у Иге крепкое, по-настоящему мужское рукопожатие, спросил, хочет ли Иге чуть получше осмотреться здесь. Амор не мог ничего с собой поделать – он веселился: доктор Армин трещал, что сорока, при этом как-то ловко, цепко, с умыслом изучал Иге. Даже умудрился похвастаться совершенно невероятным термометром, который способен измерить температуру не только на поверхности тела, но и внутри его. Предложил проверить, проверил – предложил Иге испытать термометр и на «месье отце священнике Аморе». Иге ухватился за термометр обеими руками, повернулся к Амору – тот одарил доктора обличающим взглядом, но послушно замер, позволяя Иге измерить температуру. Доктор в то время помечал показания на экране планшета. Он и взгляд Амора заметил – но только подмигнул. Показания, которые Иге с его помощью считал, точно так же занес на экран.

– Замечательно, – сказал он. – Мы практически совершили послеобеденный обход. Хочешь помогать мне дальше?

У Иге открылся рот. Амор смерил доктора недобрым взглядом.

– Ладно. Сначала заглянем к твоему приятелю, а потом обсудим еще раз, – бодро предложил доктор. – Итак, господа посетители, прошу вас облачиться в священные врачевальные одежды.

Доктор запустил Иге в бокс к Эше, предупредив: «Громко не разговаривать, не плакать и смеяться, приятеля не пугать, ничего не трогать без моего разрешения». Сам задержался у двери. Враз стал серьезным, даже хмурым.

– Вы не подумайте плохого, отец священник, – негромко произнес он. – Если парень скажет, что не хочет помогать или что-нибудь такое, он и не будет. Просто чем ему тягаться по допросам, потом терапиям, потом урокам, потом тосковать вечера напролет, пусть лучше при нас будет. Чтобы никакая дурь в голову не стукнула. Их бы по-хорошему под круглосуточное наблюдение помещать, но для такого никаких кадров и никаих бюджетов не хватит. Вот мы и берем их типа под свое крыло. Кому на кухне нравится, будут на кухне. Кому лечебное дело – тех медработники привечают.

– Это разумно, – улыбнувшись, отозвался Амор. – Здорово. Что у вас хватает терпения.

Доктор замялся.

– Да не всегда, – пожав плечами, недовольно признался он.

– Все мы люди, – успокаивающе произнес Амор.

Иге уже был в боксе – сидел на высоком табурете, зажав руки между ног, ссутулив плечи, повесив голову. Табурет стоял совсем близко к кровати – взрослой, очевидно, высокой, и Эше смотрелся на ней нелепо крошечным.

Доктор оставил то секундное настроение за дверью: недовольное собой, агрессивное, злое, отчетливо отдававшее беспомощностью, – и был бодр и весел. Он энергично поздоровался, спросил, как у пациента дела. И Амор не мог не заметить, что Иге, охотно реагировавший на его манеру поведения, откликавшийся если не дружелюбием, то хотя бы любопытством, оказался очень простым случаем; другой же, лежавший на кровати, едва пришедший в сознание, смотрел на него враждебно.