Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Иге приоткрыл рот, недоумевая: он – и не хотеть? Он – и помогать? Амор кивком головы поманил его за собой и неторопливо пошел к часовне. По пути он рассказывал, как однажды взялся делать ремонт самостоятельно. «Дел было – пару досок на крышу прибить, – говорил он, поворачиваясь к Иге с виноватой улыбкой, – и я полез на крышу … Ох, как упал! Кстати, а ты молоток в руках умеешь держать?» На историю Амора, вроде смешную, Иге реагировал скованно – ему не было смешно, он не понимал, отчего веселится Амор; он ощущал необходимость определенной реакции – но засмеяться значило бы засмеяться над старшим по возрасту, по чину, в конце концов, – нельзя! Куда проще было ответить на вопрос Амора – потрясти головой, обозначая «нет», и тут же повесить ее: мол, бездарь, тупица.

– Научишься, – утешающе произнес Амор. – Я же научился. Даже шить немного могу. Но совсем мало. Хотел научиться плести разные штуковины из лозы, но как-то времени не было. А ты чему хочешь научиться?

Ответ Иге был почти предсказуемым: водить машины. Амор одобрительно угукнул на такую решительность, подумав: потому ли Иге так избирателен, что его больше ничего не интересует, или он просто не знает, чему еще может научиться? И он снова рассказывал: о том, как побывал однажды в гончарной мастерской – причем обычной, не готовящей изделия для туристов, а продающей самые обычные изделия для самого непритязательного быта. «Представь, – снова рассказывал Амор, – огромный горшок, больше тебя ростом», – и он расставлял руки, чтобы показать, каким широким был этот чан. Иге смотрел на него неверяще, открыв рот, даже попытался хмыкнуть: такого не бывает. «Это еще что, – подмигнул Амор, – ты бы видел, как его дочки стены лепили. Здорово!»

Замерев на пороге, осматриваясь, Амор удовлетворенно сказал:

– Убирались. Молодцы какие.

Иге сопел рядом.

– Нам и делать ничего не нужно, – хмыкнул Амор. – Можно натереть подсвечники. Подмести не мешало бы. Сделаем?

Иге пожал плечами. Амор заглянул в крохотный чуланчик, нашел тряпки, одну вручил Иге. Спросил: что делать, знаешь? В ответ услышал пренебрежительное: ну конечно! Удивился; и Иге торопливо, заглатывая половину фраз, начал объяснять, что конечно умеет, их заставляли, он и Ндиди винтовку чистил, и сэр майор тоже доверял ему свое ружье. Еще, конечно, ботинки заставляли чистить, когда сухо было – когда сезон дождей и они «отступали», времени на такую праздность не было, но когда у них было «перемирие», их заставляли маршировать, тогда и заставляли все это делать. Казалось, что в сумраке часовни Иге было проще говорить. Он рассказывал, что те, кто старше, заставляли младших чистить им обувь; оружие не доверяли: в соответствии с наставлениями сэра майора, оружие – это как сердце солдата, только он сам должен заботиться о нем, посмел взять чужое – могли и прибить. Старшие же могли объесть младших, Иге хмуро признался, что они иногда ели, что росло или даже бегало в лесу. Он однажды долго блевал, ему было очень плохо, дело дошло до кровавого поноса, когда он что-то такое съел, а остальным было смешно.

– А Эше дал мне свой хлеб, – замерев с тряпкой в полусогнутой руке, очень серьезно сказал Иге. – И я тогда понял, что он мой лучший друг. И он еще не давал другим смеяться надо мной. Он мой лучший друг, – торжественно повторил он.

– И ты его лучший друг, – согласно отозвался Амор.

– Я отдал ему долг дружбы, – с суровым видом Иге прижал кулак к груди.

Амор только головой покачал.

– Дружба не в этом заключается, – мягко возразил он. – Ну-с, зажжем пару свеч, чтобы нам веселей было подметать?

Иге продолжал рассказывать: одно время они были самыми младшими, и это плохо, очень плохо – пинка, затрещины, оплеухи можно дождаться от любого. «Но мы бы скоро были старшими, и тогда бы могли отвечать, понимаете, отец священник?» – жарко говорил Иге. И Амор грустно думал, что в их отряде прибавлялось бы младших, и Иге с Эше точно так же одаряли бы их зуботычинами и пинками, как до этого их самих. Спираль, не имеющая начала и едва ли бы достигшая конца.

Амор поинтересовался, какими были их отношения с другими отрядами. Вопрос оказался неожиданным: Иге даже замер, обдумывая.

– Другими отрядами? – осторожно спросил он. – Какими другими?