Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Амор подозревал, что она неспроста объявилась в классной комнате; она слишком усердно расспрашивала детей об успехах, даже попыталась позаниматься с ними – неискренне, и ее попытки не вызывали у Амора одобрения: он предпочитал пить кофе и помалкивать. Альбе тоже надоел спектакль, она спросила детей, не пора ли им перейти в другую комнату, отправиться на другой урок, и они послушно ушли. Смирно, не быстро, гуськом, молча,как пленники, – Амору захотелось хмыкнуть и покачать головой, до того неожиданное сравнение пришло ему на ум. Он сдержался; Альба перевела на него пристальный, прохладный, изучающий взгляд – Амор только поднял брови.

– Со следующим обозом к нам тоже прибудет съемочная группа, отец Амор. – Улыбнувшись, сказала Альба. Амору оставалось только закатить глаза. Она, заметив это, хищно прищурившись, продолжила: – И я прошу вас встретиться с ними.

Амор покачал головой. Альба нахмурилась. Он – сказал: «Нет».

Это был не тот ответ, который нужен был Альбе. Это был тот ответ, которого она ждала, идя к нему. Альба была уверена, что сможет уговорить Амора на нужный ей. Она даже подготовилась к паре контратак, рассчитывая, что есть не так много способов возражать и не соглашаться. Она была готова к тому, что он начнет защищаться, отказываться, нападать, к самым различным тактикам, Амор же – просто терпеливо дожидался, когда она уберется по своим делам, чтобы ему продолжить заниматься своими. Он даже не особо слушал, когда она приводила аргументы, пыталась доказать ему необходимость выступить в поддержку проекта, в который она оказалась вовлечена, обозначить важность его выступления для людей, уже знающих Амора здесь в лагере и не только, и для других, которые могут оказаться полезны, но не решили еще, колеблются – а выслушав его, примут то самое важное решение. Альба ощутила это его настроение: задумчивое, но не из-за ее слов, а по каким-то другим причинам, о которых она едва ли что-нибудь узнает. Она говорила, зная, что последовательна, логична, убедительна – а не получалось. Амор не слушал ее – прислушивался, реагировал на интонацию, не ее слова. Она поднимала голос, говорила решительно – по лицу Амора скользила тень насмешки: секунда, и она исчезала, и гадай – действительно ли видела ее. Альба уговаривала, мурлыкала, улещивала – Амор не закатывал глаза только из уважения к ней, ну, может, благодаря самодисциплине. Она опускалась до шантажа – как всем будет плохо, и говорила это трагично, с придыханием; Амор – скучал.

– Признаться, была уверена, что смогу убедить вас, – заметила она. Неожиданно для Амора: он словно выплыл из оцепенения, даже вздрогнул, недоуменно посморел на Альбу. Она вредно хихикнула – худо-бедно, а компенсация за ее неудачу, это растерянное лицо и беспомощно моргающие глаза. – В качестве компесации, отец Амор, почему нет?

Амор уселся чуть удобней, нахмурился, словно соображая, что именно от него хотят; пожал плечами, поглядел по сторонам, словно присматривая пути бегства, перевел печальный взгляд на Альбу.

– Если вы боитесь недоразумений с епископом – не нужно. Вы уже убедились, что с ним можно прекрасно договориться. – Она попыталась зайти с другой стороны.

– Нисколько, госпожа генерал, – усмехнулся Амор. – И, возможно, вы правы, что это могло бы оказаться полезным паре людей. Но многих бы ввело в соблазн. Альба, дорогая, мне кажется, вы неосмотрительно расходуете на меня ваши силы и время. А ведь могли бы применить их для чего-нибудь более успешного.

– Вы здорово помогли бы лагерю, отец Амор. – Смирившись, заметила Альба будничным тоном. – Он очень важен мне. Люди, которые приходят сюда, которые работают здесь – они очень важны мне. Понимаете… – она осеклась, подняла было руки, но опустила их на колени неловким движением. – То, что есть здесь – хорошо и здорово. У нас есть возможности, средства, у нас есть благоволение начальства. У нас есть представление о будущем этого лагеря и память о прошлом, и мы ценим и то, и другое, и многое помимо этого. Мы функционируем очень хорошо. Но – при нынешнем правительстве. Этот лагерь не так уж заметен, недостаточно большой, чтобы на него обращали внимание и с ним считались, а сделать его важным может какая-то харизматичная личность вроде вас. – У Амора вытянулось лицо, он скривился; Альба усмехнулась. – Хотите вы этого или нет, о вас говорят. Я навскидку могу назвать пару дюжин интервью беженцев, причем интервью и в каких-то незначительных, почти незаметных изданиях, и в важных и солидных, и они называют вас – прямо, по имени. Ваши проповеди растиражированы невероятно… для простого деревенского священника из ниоткуда, отец Амор, и на них ссылаются новомодные епископы даже в Европе. Вы действительно достаточно велики, чтобы стать нашим ангелом-хранителем.