Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

— Мальчик говорит много и с яростью в голосе, — кивнул Идир. — Но его сердце слишком мелко для истинной ярости.

Они помолчали. Яспер предложил кофе. Идир поморщился, долго молчал, но в конце концов согласился.

— Я делаю это только из уважения к моему другу, — с тоской глядя на автоматическую кофеварку, предупредил он.

— Я ценю это, друг, но не собираюсь ради твоих причуд обзаводиться целой кухней. Этот кофе тоже неплох.

— Этот кофе отвратителен. Он лишен души, избавлен от всяких эмоций, невыразителен, как твой стол. — Идир с презрительной гримасой постучал костяшками пальцев по нему.

— Он крепок и ароматен, горяч и бодрит, — ухмыльнулся Яспер. — Что еще требовать от него?

Идир не мог не принять этого вызова. Он вознегодовал, вскипел, начал объяснять, каким должен быть этот напиток, и Яспер подзадоривал его, угукая со скептическим видом. Идир бранил его привычки и отношение к кофеварению все громче и красноречивей, Яспер поддакивал и неторопливо обходил кабинет, изучая его стены при помощи крохотного сканера. Бросив прибор на стол, он замер.

— Если только они не придумали чего-то совершенно нового, у меня чисто.

— Ты забыл проверить ту отрыжку технического прогресса, — скривившись от необходимости, надменно произнес Идир, указывая пальцем на кофеварку.

Яспер закатил глаза. Но просканировал ее. Идир удовлетворенно улыбнулся.

— Пригласительные на инаугурацию не выдаются за особые заслуги. Скорее всего, всем. Не выгнали бы нас в отпуск, мы бы тоже получили их, — словно продолжая спор, заявил Яспер. — Или все-таки для этого у них особые причины?

— Ты и я, друг, мы оба на хорошем счету, мы честно служим, но не вызываем доверия у тех, кто хочет служить долго и разным хозяевам. У нас есть чем похвастаться перед прелестными малышками и малышами, — он подмигнул Ясперу, — достаточно надеть парадный мундир — на твоей и моей груди не так много свободного места. Те побрякушки — их много. У Винка их пока меньше. Но он может служить разным хозяевам. И он будет служить разным хозяевам. Или я ошибался в тебе?

— Нисколько. — Сразу же ответил Яспер. — Я рад, что тоже не ошибся в тебе.

В своем кабинете он покрутил конверт с приглашением. Как генерал какой-то там и грозился, офицеры получат приглашения. При этом генерал Давод дал понять очень ясно, что присутствие Яспера на ней нежелательно. И еще нескольких его сослуживцев, Идира в том числе. Очевидно, высшее начальство сомневалось в способности определенных офицеров изображать торжественный вид и полное согласие с решениями руководства Лиги — теневого ее руководства, которое оказывалось в состоянии оплести паутиной интриг весь ее громоздкий аппарат и, кажется, было совершенно уверено в успехе.

Наверное, было слишком рано принимать однозначное решение: воспользоваться ли приглашением или выбросить его к чертям собачьим и отказаться от этого пышного и отвратительно дорогого балагана, который собирались устроить протоколисты всех мастей — инаугурации нового генерального секретаря. С одной стороны, Яспер находил очень спорным само решение провести ее как можно более торжественно — это в сложнейшее время: практически на всей территории Африки идет война, и как бы ни упражнялись в риторике придворные хронисты, журналисты, прикормленные эксперты и деятели науки и искусства, но иначе события в самых разных регионах называть не получалось. До этого времена относительного — не полного — затишья и не на всей территории были краткими, но и они сопровождались дополнительными факторами, усложнявшими ситуацию: погодными, климатическими; по самым удаленным уголкам самой нищей страны рикошетом била экономическая ситуация на мировом рынке; климат определенных территорий Африки оказывался благодатной почвой для распространения новых и новых болезней либо мутаций уже известных носителей; условия жизни — невероятная скученность, небрежение элементарными правилами гигиены, ослабленный иммунитет, недоверие к официальным распоряжениям (вроде требований соблюдать такие и такие нормы, ограничить передвижения, обращаться к врачам при малейших признаках болезни) — позволяли этим болезням распространяться. Но даже принимая в расчет все это, только самый отъявленный оптимист не мог отрицать: последнее время было куда более сложным, политическая ситуация — напряженной, количество вооруженных людей, активно применявших свое оружие — слишком значительным, чтобы это можно было игнорировать. Иначе, как пиром во время чумы, это назвать не получалось. С другой стороны, не потому ли, что люди переживали это, и нужно было показать со всей решительностью: мы есть, и у нас есть будущее? Тем более Квентин Дейкстра с такой убежденностью говорил о будущем Африки, тем более что будущее в его представлении было возможным — и привлекательным.