Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Яспер похвалил кофе, Арендзе согласилась, они немного поговорили об изменениях климата, об угрозе, которой подвергаются районы с высотной застройкой, о восстановительных работах, развернувшихся в наиболее пострадавших от военных действий районах. Они словно примеривались друг к другу, оценивали силы противника, ни Яспер, ни она не переходили к главной теме разговора. Яспер не спешил открывать свои желания, Арендзе не спешила ничего предлагать. Но — неожиданно для него она скользнула взглядом по рубашке, чуть улыбнулась, легко поинтересовалась, где он приобретает одежду. И улыбнулась едва заметно, продолжая сверлить взглядом.

— Я знаю немало магазинов в разных районах. И с разной ценовой политикой. Желаете пару адресов? — натянуто улыбнулся Яспер.

— Мой муж очень тщательно подбирает свой гардероб, — усмехнулась Арендзе, — и все время пытается распорядиться и моим. Я предпочитаю наши ателье. Они понимают, чего я хочу, без лишних слов.

— Едва ли они согласятся шить для гражданских. — Яспер не сдержался — поморщился. Добавил: — Вроде меня.

========== Часть 44 ==========

После разговора с генерал-лейтенантом Арендзе Яспер долго сидел за столиком уличного кафе и пил вино — один-единственный бокал. Растянутый на два часа, сначала казавшийся чашей с цикутой, затем — спасительным эликсиром. Она была очень проницательным человеком, эта Арендзе, и была готова к самым разным вариантам развития событий. Пыталась убедить его не уходить в отставку, предлагала взять двенадцатимесячный отпуск за свой счет с сохранением места и льгот. Говорила о том, что поведение Яспера в критический момент не совсем незаслуженно закончилось его арестом и отстранением от службы, но и решение суда позволяет считать инцидент полностью исчерпанным, не влекущим никаких последствий для его дальнейшей службы. Она утверждала, что никто из его коллег не расценивает поступок Яспера как неуважение к мундиру, совсем наоборот. Она, усмехнувшись, добавила, что кое-какие подробности их действий в определенных ситуациях стали доступны и даже изучаются, мол, как при помощи минимальных средств достичь максимальных результатов. Это было лестно, но все больше убеждало Яспера, что ему нечего больше здесь делать. Хотела ли Арендзе добиться именно этого, неизвестно, возможно, это было слишком коварно даже для нее. Но разговор длился более трех часов, сменялся от приятельского к агрессивному, от него — к почти враждебному — и снова продолжался, как если бы старые добрые знакомые сплетничали о своих работах за чашкой чая с ромом. Арендзе сказала напоследок:

— Мне жаль расставаться с вами. Мне как офицеру. С вами как с офицером. Гвардия гордилась и будет гордиться вами. Вы могли стать достойным наставником для нашего пополнения.

Яспер молчал. Слова были красивы, возможно, искренни, но ему от них легче не становилось.

Арендзе, помолчав, добавила:

— А стали легендой в своем роде. Неотъемлемой частью истории. Жаль, что о вашем поступке, о вашем поведении в сложной ситуации невозможно будет говорить открыто. Общественность должна иметь право гордиться своими героями. Но, возможно, у нас будет еще шанс.

— Я предпочел бы остаться без поклонников. Они обременяют куда больше, чем вдохновляют.

Арендзе беззвучно засмеялась. Затем спросила о планах на будущее, порекомендовала обратиться в ту и ту службу, сказала, что лично проследит за тем, чтобы бухгалтерия не своевольничала. Потребовала обращаться, если будет нужна помощь — это было произнесено скороговоркой, словно она изначально не сомневалась, что этим-то предложением как раз и не воспользуются, но все-таки не могла не предложить. И, разумеется, пожелала всего лучшего. Ясперу показалось: с облегчением.

Яспер не знал, что делать дальше. Достал комм, проверил сообщения, похмурился и спрятал его. Решил почитать новости — времени было слишком много, считай, вся жизнь, пора учиться самостоятельно распоряжаться им. Амор молчал, отвечал на сообщения как-то нерегулярно, на попытки выяснить, что именно происходит, молчал или изворачивался. Яспер не знал даже, где именно он сейчас — здесь ли, с Альбой, или где-то еще: мир велик, церковь огромна, кто знает, что взбредет в голову клирикам, куда они пошлют его. В новостях же все было как обычно: обезврежен еще один отряд, деревню такую-то решено не восстанавливать, населению выплатить компенсацию; ураган там-то, землетрясение в другом месте, встреча генсеков африканской и азиатской лиг продлилась шесть часов, были обсуждены многие жизненно важные вопросы. Совет кардиналов африканской ветви Всемирной экуменической церкви осудил действия кардиналов и епископов в Центральной и Западной Африке, принял решение об отстранении от служения, решение должно быть утверждено во Всемирном совете через семь недель.

Яспер словно споткнулся. Расплатился за вино, пошел в квартиру, которую вынужден был считать своим домом. Но в квартале от нее остановился, связался с Амором. Тот — ответил. После третьего вызова.

— Чем твое отцовство занято так, что не отвечает на мои звонки? — требовательно спросил он.