Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

– Полностью согласен с таким емким определением моего душевного здравия. Иначе объяснить мою привязанность к господину майору невозможно, – весело улыбнулся Амор. – Можно мне немного осмотреться? Совершенно восхитительный интерьер.

Яспер предсказуемо закатил глаза и развернулся к официанту.

– Я заказывал столик, – строго произнес он.

Официант хлопотал вокруг Яспера с энтузиазмом, не вызывавшим у Амора удивления: что-то было в фигуре Эйдерлинка, поведении, в самой осанке, в манере говорить и смотреть, что воздействовало на его собеседников лучше всевозможных сертификатов и удостоверений, подтверждающих его значимость и право распоряжаться. В этом квартале, куда Яспер притащил отца Амора, и в подобных кабачках услужливость и расторопность были, как правило, не самыми распространенными качествами. Амора, приди он сюда в одиночку, сначала бы долго не замечали, затем обслуживали из-под палки и в завершение наверняка попытались бы обсчитать; у них получилось бы, потому что Амор, заметив, не обратил бы внимания. Деньги и деньги, безразлично пожимал он плечами, на них не купишь ничего кроме товаров.

Собственно, зал был крохотным, даже если, обследовав артефакты на стенах, приступить к изучению бутылок со спиртным в баре, все равно не ушло бы больше десяти минут. Амор сел напротив Яспера, а официант уже ставил перед ним высокий бокал с коктейлем.

– На свой страх и риск я дерзко заказал тебе выпивку, чтобы не отвлекать от серьезного и важного глазения по сторонам, – снисходительно произнес Яспер и сделал рукой широкий жест.

Амор проследил за его рукой, сделал почтительное лицо и поблагодарил официанта, угодливо заглядывавшего в лицо Ясперу. И не сдержался, добавил напоследок:

– Поверьте, зубы у него нормальные, не акульи. А вот характер – еще какой.

– Отец священник демонстрирует исключительное человеколюбие и благочестивый язык, как ему свойственно, – смиренно заметил Яспер. Официант тихонько хрюкнул. Амор высунул язык и стал изучать его кончик, старательно скосив глаза к носу.

– Какой у тебя замечательный опыт по оценке языков, – бодро отозвался он после двадцатисекундной пантомимы.

Яспер недовольно посмотрел на официанта, тот враз испарился.

– И по устрашению окружающих, – заметил Амор, поглядев вслед официанту.

Яспер пожал плечами.

– Чем жив, – рассеянно отозвался он.

– Кстати, чем ты жив? – мягко спросил Амор. – Я боюсь показаться чрезмерно навязчивым, но мне хотелось бы узнать причину твоей отрешенности.

– Разве это жизнь, Амор? – усмехнулся Яспер. – Дурацкое, конечно, состояние, что у меня, что у моих приятелей. Но мы как на вулкане сидим.

– Вот как, – глухо отозвался Амор. Яспер смерил его хищным взглядом.

– Ты можешь не знать, что именно я имею в виду, можешь пребывать в блаженном неведении относительно причин и последствий, но чувствуешь, так?

– Я вижу то, что я вижу, Яспер. Это совсем немного, учитывая, что по сравнению с… да хотя бы с этим кварталом, если в церковь на воскресную службу собрать всех людей, которые традиционно присутствуют каждый раз, и всех, кто ходит туда не более двадцати раз в год, все равно, наверное, будет не намного больше, чем в этом районе. Так что статистически я едва ли управомочен позволять себе глубокомысленные замечания. Но они тоже люди, такие же, как и здесь. Этот парень, к примеру, которого ты застращал, вполне мог быть отдан в ученики кому-нибудь в городке поблизости от фермы своих родителей, а оттуда уже перебрался в Лагос, надеясь заработать на жизнь себе и своей семье.

Яспер терпеливо слушал его, молчал, не комментировал – не соглашался и не опровергал.

Амор сделал глоток коктейля.

– Мне не нравится то, что я вижу. – Честно признался он. – Мне еще больше не нравится, как мало можно узнать о том, что происходит и на что рассчитывать в будущем.

– Тебе лично? – уточнил Яспер.

– Мне-то что, – пожал плечами Амор. – Я там, куда пошлют, делаю то, что велят. Я помню, что ты думаешь об этом, но не могу не сказать. Что подсказывает мне моя совесть. Впрочем, я, наверное, худо-бедно защищен. Хотя бы епископатом. Хотя бы камзолом, – он дотронулся до воротника.

– Не хочу тебя разочаровывать, но ты запросто можешь оказаться первым, на кого будет направлен удар, если случится что-нибудь этакое.

– Что именно?

– Ты хочешь знать? – сухо спросил Яспер. – Ты уверен? Ты действительно уверен?

Амор тяжело вздохнул и отвернулся.

– Если тебе так хочется кокетничать, Яспер, – пожал он плечами.

– Какое «кокетничать»! – ощетинился Яспер. Он взял себя в руки после неожиданной вспышки гнева, направленного не на Амора, но его замечаниями спровоцированной. – Что происходит в Йоханнесбурге, ты представляешь?

– Я совершенно не понимаю, с чего ты решил, что я должен быть в состоянии представить это. Я даже в кардинальский двор не ходок. А к Йоханнесбургу и вообще никакого отношения не имею.

– В Йоханнесбурге – Лига. Президиум. С генсекретарем. Ты в курсе?

Амор усмехнулся.

– Туда я тем более не вхож, – пожал он плечами.