Путь Дзэн

умысла. Учитель настаивал на том, чтобы он тренировался как можно больше, но

одновременно запрещал ему делать усилия. Ибо искусством этим не овладеешь

по-настоящему, пока стрела не “вылетит сама”, пока тетива не отпустится у-синь

и у-нянъ, без участия ума, и без блокировки или “выбора”. После многих лет

тренировки однажды наступил день, когда это произошло само собой — как, почему, Херригель так и не понял.

284

Так же обучают владению кистью в письме или рисовании. Кисть должна рисовать

сама собой. Это невозможно без постоянной тренировки. Но это невозможно и в

том случае, если человек делает усилия. Тот же принцип действует и в

фехтовании: нельзя сначала решить нанести удар, а потом произвести его — будет

уже поздно. Решение и действие должны слиться в одно. В этом смысл образа

др’ов и пепла Догена: дрова не “превращаются” в пепел — это значит, что в них

нет намерения стать пеплом до того, как они уже стали им — ас этого момента

они уже перестают быть дровами. Доген настаивал на том, что два эти состояния

резко отделены друг от друга, и точно так же учитель Херригеля требовал, чтобы

ученик ни в коем случае не “смешивал” две различные операции — натягивание

тетивы и отпускание ее. Ученик должен был натянуть тетиву до отказа и

остановиться, не имея в уме никакой цели, ни малейшего представления о том, что делать дальше. И снова это напоминает учение Догена, согласно которому

ученик должен сидеть в дза-дзэн “просто так, ради того, чтобы сидеть” и не

питать ни малейшего намерения достигнуть сатори.

Внезапные проблески природы, составляющие суть хайку, описывающих природу, возникают так же. Этих картин нигде не увидишь, если станешь искать.

Искусственное хайку воспринимается как кусок жизни, нарочно отломанный или

оторванный от мирового целого, а подлинное хайку падает само собой, подобно

капле дождя, и содержит в себе весь мир.

Художники и ремесленники Дальнего Востока так хорошо изучили, измерили и

проанализировали технику своих мастеров, что путем сознательной имитации они

“могли бы обмануть — если бы это было возможно — даже знатоков”. По

285

всем количественным признакам, произведение, созданное таким путем, становится

неотличимым от оригинала, точно так же, как стрелок из лука или фехтовальщик, обученные совсем иными методами, могут добиться результатов не худших, чем

вдохновленные Дзэн самураи. Но там, где начинается Дзэн, конечный результат не

имеет никакого значения. Как мы видели на протяжении всей этой книги. Дзэн не

имеет цели — это поездка без места назначения, путешествие в никуда: идти — значит быть живым, но добраться до места — значит умереть, ибо, как гласит

наша собственная пословица: “Добрая дорога лучше приезда”.

Мир, который на глазах превращается в сплошные пункты назначения, без

соединяющих их путешествий; мир, где все важнее становится как можно скорее

куда-нибудь добраться — такой мир лишается субстанции. Человек может легко

попасть во все места и в любое из них, но стоит ли туда попадать? Ибо места

назначения сами по себе слишком абстрактны, слишком евклидовы, чтобы им можно

было радоваться, и от них, как и от всего прочего, остается оскомина, как от

банана, от которого тебе досталась одна кожура. Так что смысл этих видов

искусства, по-видимому, скорее в них самих, чем в их достижениях. И более

того, истинная радость, которую они доставляют, рождается нечаянно, по ходу

самих занятий, точно так, как удовольствие от путешествия возникает не столько

от прибытия в место назначения, сколько от непредвиденных случайностей, которые происходят в дороге.

Запланированный сюрприз — такое же противоречие, как запланированное сатори. И

тот, кто стремится к сатори, в конце концов похож на человека, посылающего

самому себе подарок к Рож 286

деству из страха, что другие о нем забудут. Следует честно признать, что Дзэн

— это та часть нашего существования, которая абсолютно неподвластна нашему

собственному управлению, и не придет к нам ни под каким нажимом, с какой бы

хитростью или ловкостью мы не действовали — все ухищрения, создающие подделки

под реальное, здесь бессильны. Но последнее слово Дзэн — это не абсолютный

дуализм, отрывающий скудный мир контролируемых действий от спонтанного мира

неконтролируемой случайности. Ибо кто же тогда контролирует контролера?

Поскольку Дзэн не признает абсолютного дуализма контролера и контролируемого

мира, ума и плоти, духовного и материального,— в его методике всегда есть

некий “физиологический” аспект. Какой бы метод ни избирался: дза-дзэн, тя-но-ю

или кендо,— большое значение уделяется правильному способу дыхания. Дыхание

является не только одним из двух основополагающих ритмов тела; оно

представляет собой также процесс, в котором контроль и спонтанность, действие

произвольное и непроизвольное, обнаруживают свое наиболее очевидное единство.

Задолго до появления школы Дзэн и индийская йога, и китайский даосизм

практиковали “наблюдение задыханием”. Они старались предоставить дыханию

возможность — но отнюдь не понуждать его — сделаться как можно медленней и