Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков

Не менее показательно отношение этих церковных деятелей к явлению русского раскола. Как отмечал В. П. Зубов, митрополит Филарет «замечал малейшую погрешность против религиозного уклада, такта, церемониала…», однако был чужд соблазнам хронолатрии (времяпоклонничества); «Филаретов консерватизм не консерватизм ради консерватизма», поэтому в раскольниках он видел врагов Церкви и государства, а не хранителей старины (59, с. 131, 119). Победоносцев в своей полемике с вождем славянофилов И. С. Аксаковым твердо заявлял: «Раскол у нас прежде всего – невежество, буква – в противоположность духу, а с другой стороны – хранилище силы духовной под дикой, безобразной оболочкой» (137, с. 186).

Между тем многие проблемы церковной жизни игнорировались Синодом, церковная жизнь продолжала течь «по старинке», все более разительно не соответствуя быстро меняющемуся состоянию российского общества. Положение не просто господствующей, но государственной Церкви прочно связывало Церковь не только с положительными, но и с отрицательными явлениями в жизни империи. В обществе осуждали жестокие гонения на старообрядцев, притеснения католиков и другие такого же рода мероприятия церковной власти. Последовательное обособление духовенства, его отказ от открытого обсуждения реальных церковных проблем, от диалога с обществом отделяли Церковь от сферы русской культуры, сокращали ее роль и влияние в обществе. Церковная власть отворачивалась от многочисленных назревших проблем (о богослужебном языке, об исправлении богослужебных книг, о реформе богослужебного устава и других). Такова была сознательная и целенаправленная политика Победоносцева, отход от которой произошел лишь незадолго до его отставки.

Показательно, что его признание как церковного деятеля пришло ранее официального назначения в Синод. В январе 1874 года в Обществе любителей духовного просвещения принимали приехавшего в Россию декана Вестминстерского аббатства Стенли, и Победоносцев приветствовал его речью на французском языке, «весьма хорошо составленною», – не преминул заметить князь Д. А. Оболенский (108, с. 350).

В своей деятельности Победоносцев вольно или невольно следовал, условно говоря, «петровскому», заимствованному на Западе, взгляду на Церковь как на один из государственных институтов, главой которого является самодержец (хотя Русь давно стала Россией, а русское царство – многонациональной империей). Будучи государственником до мозга костей, он отрицал признание за Церковью права на самостоятельное существование в независимости от государства, не веря в силы Церкви и страшась за ее будущее.

С позиций государственника Константин Петрович смотрел и на проблему раскола. По его переписке с министром внутренних дел графом Н. П. Игнатьевым понятно, что именно мнение Победоносцева способствовало освобождению из заключения в Суздальском монастыре трех старообрядческих епископов (австрийского согласия) – ради упрочения стабильности и устойчивости. Во многом исходя из государственных интересов обер-прокурор распределял денежные суммы на помощь православным священникам в Галиции, на территории Австро-Венгерской империи(124, т. 1, с. 82, 401, 340). Точно так же, когда на территории России активизировал свою деятельность отставной полковник гвардии В. А. Пашков, еще в 1876 году организовавший секту «пашковцев», Победоносцев увидел в этом реальную угрозу стабильности государства из-за расшатывания основ православной веры. Учение секты сводилось к протестантскому положению об оправдании человека одной верой в Бога; оно отрицало Церковь, всю церковную жизнь, таинства, почитание икон и иерархию. Вокруг пашковцев стали объединяться штундисты, баптисты и молокане. Действуя строго в рамках закона, Победоносцев добился в 1884 году запрещения деятельности Пашкова в России, и тот был вынужден уехать за границу (124, т. 2, с. 327).

В контактах Константина Петровича с инославными ощутима крайняя осторожность. И. Овербек, немец по национальности, живший в Англии, в 1869 году направил в Святейший Синод свой проект «православной литургии западного обряда», предназначенный для новообразованных православных общин в Англии. Его целью было создание «национальных православных Церквей Запада», которые имели бы тождественное догматическое учение, а отличались бы от Вселенской (Восточной) Церкви лишь обрядами. Проект Овербека не был поддержан, да и не мог быть поддержан, Победоносцевым, хотя поверхностно церковные государственные мужи побуждали его к этому (см. 124, т. 1, с. 181; т. 2, с. 239). В то же время контакты, например, с Англиканской церковью, он поддерживал: в 1888 году он обменялся благожелательными посланиями с архиепископом Кентерберийским Эдуардом по поводу 900-летия Крещения Руси (124, т. 2, с. 434–436).