Путь к Босфору, или «Флейта» для «Императрицы»

При приближении отряда к проливу послышались выстрелы с фортов, но падения снарядов не было видно.

Линейные корабли, придя на дистанцию 63 каб., в 10 ч. 30 мин. открыли огонь по фортам Эльмас, последовательно перенося огонь на батареи Анатоли-Фенер и другие. Были видны попадания в расположение батарей, на некоторых из них были замечены сильные взрывы. Гидросамолеты с авиатранспорта «Николай I» вели разведку, бомбардировали батарею Эльмас, казармы и другие объекты.

В 12 ч. 30 мин. оба корабля, закончив бомбардировку входных батарей обоих берегов пролива, отошли на соединение с флотом.

Главные силы флота и «крейсера держались на ходу в 12–15 милях от Босфора в готовности вступить в бой в случае выхода неприятельского флота. На ночь флот отошел от берегов. Утром отряд в том же составе, отделившись от флота, вновь подошел к Босфору с целью повторения бомбардировки фортов, но из-за сильной пасмурности, закрывавшей берега и пролив, бомбардировка была отменена.

После присоединения отряда к флоту один из гидросамолетов обнаружил в глубине пролива турецкий флот, идущий к выходу из Босфора в составе «Гебена», крейсеров и миноносцев.

До самого вечера Черноморский флот маневрировал перед проливом, вызывая неприятеля на бой, но неприятельские силы держались под берегом, защищенные минными заграждениями.

Арина

Секунду спустя, едва успев перехватить ложе винтовки поудобнее, опустил-таки «маузер» и Кирилл. Гримаса досады ещё более нахмурила бровь, порванную шрамом:

– Все беды от них, красивых и… и очень красивых.

Что-то хотел сказать и Вадим, но, видимо, воздержался, и не из-за заикания.

Пухлый унтер, вытаращив поросячьи глазки до рождественского ужаса, что-то быстро лопотал, тыча курносым дулом «люгера» в узел сбившегося на плечи шерстяного платка.

Лицо девушки побелело настолько, что даже неприметные «зимние» веснушки проявились весенней позолотой. Нижняя губа дрожала. Но в глазах читалось совершенно неуместное расстрельной картине чувство вины.

Никого Арина, кроме Вадима, сейчас не видела и даже холодка воронёного дула не чувствовала.

– Я т-только посмотреть хотела… – заикнулась теперь она.

То, что не любопытство, а тревога за любимого заставила её не просто заглянуть под оторванную фанеру окна, а забраться в него, – было и так очевидно. Так что…

– Ага… – только и нашёл, что сказать Вадим.

В свою очередь, виновато глянув на брата.

– Да что уж теперь, – вздохнул тот, демонстративно отставляя трофейный «маузер» к стене. – Надеюсь, на нас любопытно будет взглянуть Гинденбургу. Где вы там?

Это Кирилл уже крикнул через плечо подкрадывавшимся где-то в полутьме ангара немцам:

– Мы того, «хэнде хох», что ли? В смысле, не вы – «хэнде хох», а мы…

– Рэ… разберутся, – не то проворчал, не то рыкнул Вадим.

– Надеюсь, – поддакнул Кирилл. – Я вот, например, их товарища не убивал.

Иванов-старший только поморщился, а младшего точно «понесло»:

– …Хотя в принципе они его сами и застрелили и вообще, кажется, не особенно-то любили. Я когда очки ему сшиб – так даже ржали, что твои кавалеристы…

Скорее всего, болтая без умолку, Кирилл лихорадочно соображал, не веря в успех попыток брата.

Тот, сколь мог выразительно, принялся торопливо объясняться почти «на пальцах» с фельдфебелем.

– Отпусти её! – двумя руками махал он на девушку. – Она ни… ни при чём. Мы её не зэ… знаем. Местная, наверное. Зэ… заглянула просто, – …и пожал плечами, и развёл руками Вадим и закончил особенно искренне: – Дэ… дура.

Арина возмущённо фыркнула. Даже оттолкнула пухлый кулачок фельдфебеля со скачущим пистолетом и самым базарным образом взвизгнула:

– Нет, ну ты видел, что говорит?! – призвала она в свидетели унтера, бесцеремонно ткнув его локтем в мягкий бок.

Упитанный фельдфебель, потея так, что на глазах чернел стоячий ворот мундира, подпиравший складки подбородка, уставился на неё ошарашенно.

– Сам что сказал? Посмотрю, мол? Вот и я посмотрела, чего он тут высмотрел! – уперев руки в боки, копировала Арина манеру севастопольских торговок бычками.

Кирилл, оценив мизансцену, откровенно захохотал, но при этом, будто сломленный истерическим хохотом, попятился не абы куда, а в сторону винтовки. К стене.

Немец рыскал поросячьими глазками и дулом «люгера» от одной фигуры к другой и явно чувствовал себя чужаком в этой палате буйнопомешанных. И, наверное, этим его замешательством можно было бы воспользоваться, если б с гвалтом: «Хальт! Цюрюк! Хабт!» – не подоспели подчинённые унтера:

– Хенде хох!

Первым поднял короткие ручки сам фельдфебель.

– Нихт шиссен… камрад.

Морская хроника. Взгляд со стороны противника

В 10 ч. 40 мин. 2 русских линейных корабля открыли огонь по обоим входным маякам. Русские произвели около 120 выстрелов, но безрезультатно. Береговые укрепления за дальностью расстояния отвечать не могли. Русский флот состоял из 5 линейных кораблей, 3 крейсеров, 5 эскадренных миноносцев, тральщиков и 1 авиатранспорта.