Путь к океану (сборник)

Сидя друг против друга, два старых моряка уже около двух часов мололи что-то нудное об окладах и служебных неприятностях, о несправедливостях на­чальства, о неудобствах и тяготах морской жизни (в то время, как никакой другой жизни, в сущности, они не знали и не помнили за давностью лет). А у каж­дого позади были десятилетия, полные удивительных приключений. Оба были участниками выдающихся исторических событий. Но они прошли мимо них, слов­но ведомые на поводу вьючные клячи, не удосужив­шись поднять глаза и окинуть взором все величие совершающегося.

Стук в дверь прервал разглагольствование кня­зя: вестовой, посланный Гвоздевым, просил собутыль­ников подняться наверх.

Оба опомнились и слегка оробели. Устав строжайше запрещал пьянство во время морских походов.

Капитан и его помощник посмотрели друг на друга недоверчиво и с тревогою. Но тут же и успокоились. Оба были виноваты и доносить один на другого не могли. Стали торопливо одеваться.

– Ну, сам посуди, Рудольф Карлович, – хныкал Борода-Капустин, – ночь-полночь, болен ли, здоров, – полезай на палубу, мокни, мерзни, погибай. Каторга, а не жизнь. Легкое ли дело? А ведь я князь. Я ведь по сану своему и титулу в боярской думе с царем должен сидеть... – Бригантину качнуло, и князь стук­нулся лбом о шкаф. – Вот! Видел? И так я, как горо­шина в стручке, тридцать лет тилипаюсь, черт меня трясет...

Но встревоженный Пеппергорн не был склонен слушать причитания князя. Он торопливо нахлобучил ему парик, подал шляпу и епанчу и, подталкивая в спину, погнал наверх.

Мрак, холод, вой ветра и шум волн встретили их на палубе. Князь кряхтя полез на полуют, оробев и думая:

«Вот и достиг капитанства... Что делать? Не знаю. Темно, страшно. Авось немец выручит».

На полуюте, попав в круг зыбкого света фонаря и увидев спокойного Гвоздева в низко надвинутой шляпе и развевающемся плаще, князь немного прио­бодрился. Качало так сильно, что оба захмелевших собутыльника должны были крепко держаться за по­ручни.

– Леера[108] протянуть! – проворчал Пеппергорн.

– Уже исполнено, господин старший офицер! – подчеркнуто официально сказал Гвоздев.

Он доложил о силе и направлении ветра и просил разрешения изменить курс, потому что бригантину, несомненно, сносит на юг.

Князь слушал с важным видом, но плохо понимая, в чем дело: романея, качка, ветер и тьма совсем за­туманили его мозги.

– Говори яснее, – сердито сказал он Гвоздеву. – Чего ты хочешь?

Гвоздев объяснил, что он полагает безопасным вот такой-то курс. Князь тупо задумался.

Пеппергорн, почтительно склоняясь в сторону ко­мандира, возразил. Он находил достаточным укло­ниться к северу на полрумба.

– Правильно, – хрипло сказал князь, не дослу­шав доводов Пеппергорна. – Действуй, Гвоздев! Не­мец, брат, не глупее тебя. Все! Пошли вниз!

И он направился в свою каюту. Гвоздев отвел Пеп­пергорна в сторону и попытался доказать, что этот курс небезопасен. Но лейтенант заупрямился, и Гвоз­дев с досадою должен был подчиниться ему.

Когда Пеппергорн ушел поспать перед вахтою, Гвоздев вызвал на полуют Иванова и, приказав ему самому смотреть вперед в оба, велел сменять часовых через каждые полчаса, чтобы не притупилось их зрение.

И вот снова во мраке и свисте ветра он остался на полуюте с двумя рулевыми, которые уже с усилием вертели штурвал, настолько увеличилось волнение.

Вскоре после этого почти одновременно часовой, боцман и Гвоздев увидали огонек не справа, как ожи­дали, а прямо по курсу.

В то время как боцман и часовые кричали: «Огонь по курсу!» – Гвоздев уже отдавал команду к левому повороту. Стараясь удалиться от опасного берега, Гвоздев вел судно так, что ветер дул ему почти на­встречу под острым углом.

Тщательно наблюдая за огоньком (теперь можно было быть уверенным, что это Дагерортский маяк), Гвоздев убеждался, что волнение и ветер, снося бригантину, не позволят ей обогнуть мыс Дагерорт, да­леко выдвинувшийся на север. Стало ясно, что необ­ходимо отвернуть влево не меньше чем на восемь рум­бов и, имея ветер уже справа, отойти в море на безопасное расстояние – и только после этого ложиться на прежний курс и огибать мыс Дагерорт с его спа­сительным маяком. Времени для принятия решения было мало, но по уставу для всех эволюций Гвоздев снова должен был получить разрешение капитана.

Но Гвоздев понимал, что и капитан и Пеппергорн сейчас в таком состоянии, что трудно надеяться на их способность рассуждать здраво. К тому же Пеппер­горн упрям и обидчив. Гвоздев решил принять всю ответственность на себя и действовать самостоя­тельно.

Опытный моряк боцман Иванов, правильно оце­нивая опасность положения, нетерпеливо ждал коман­ды и с облегчением вздохнул, когда Гвоздев громко и протяжно прокричал с полуюта:

– По местам! К повороту на оверштаг!

Урасов и Егоров напряженно завертели штурвал, и далекий огонек, светивший над волнами, стал быст­ро отодвигаться вправо.