Путь к рейхстагу

Местами овраг перемело снегом, кое-где виднелись обрывистые берега. Выставляю дежурных пулеметчиков и автоматчиков. Они быстро и умело, как будто всю жизнь только и рыли землю, оборудовали по кромке оврага стрелковые ячейки и пулеметные площадки, отсюда местность просматривалась далеко вперед. Отчетливо виднелось проволочное заграждение противника, его дзоты.

Свободный от боевого дежурства личный состав роты вкопался в снег и получил возможность немного поспать.

Вскоре батальонные связисты установили телефонный аппарат. Докладываю комбату, что рота окопалась, наблюдатели выставлены, а остальные отдыхают.

Здесь мы стояли до 1 января 1944 года.

* * *

Небольшая передышка после недельных упорных боев была крайне необходима. Мы получили пополнение. В батальоне опять стало три стрелковых роты.

В канун Нового года командир дивизии полковник Яковлев провел с командирами стрелковых полков и батальонов, командирами приданных и поддерживающих подразделений рекогносцировку. На нее вызвали и нас командиров рот. Здесь я впервые увидел прославленных комбатов 150-й дивизии: майоров Сергея Чернобровкина и Ивана Колтунова, капитанов Василия Давыдова и Федора Ионкина.

Штаб дивизии разработал детальный план наступления с учетом ошибок и просчетов, допущенных в боях за высоту 167,4.

И вот пришло утро 1 января 1944 года.

Содрогнулась земля. В течение часа длилась артиллерийская подготовка. Бомбардировщики под прикрытием истребителей партиями уходили в тылы вражеской обороны.

А потом вместе с танками пошли в атаку и мы. Первая траншея противника была завалена убитыми. Хорошо поработали артиллеристы!

Прошли еще метров пятьсот. Показалась вторая траншея.

Противник делает попытку остановить наступающих, но безуспешно. Наши знаменитые Т-34 утюжат вражеские позиции. Штурмовая авиация на бреющем полете обрабатывает тылы немцев.

За день наступления мы продвинулись вперед километров на двадцать.

Комбат приказал:

— Цепь батальона свернуть! Перестроиться в линию колонн и ускорить движение!

Я иду в голове колонны. Напряжение спало, настроение у всех бодрое, и в рядах уже идут солдатские разговоры. Слышу веселый голос младшего сержанта Солодовникова:

— Хорошая примета, что в Новый год наступаем удачно. Значит, весь год будет везти.

— Верно говоришь, товарищ сержант, — поддерживает высокий боец из последнего пополнения. — Новогодние приметы сбываются. Вот у меня был случай, тридцать девятый встречали. Ну, как положено, за неделю стали готовиться: купили всякой всячины, жена моя, Дарья, нажарила, напарила. Ждем гостей, а тут прибегает шуряк и просит: «Помоги, Вася, бочку с квашеной капустой из чулана в сарай переставить, а то в чулане мешает». Говорю Дарье: «Сбегаю на минутку». Ну и пошел. Жена шуряка в городе училась на курсах, на праздник не приехала, он, значит, один. Выкатил бочку, надо б мне, дураку, сразу домой пойти. А он нет — не отпущает, тащит в избу. Зашли и с устатку выпили по стаканчику, потом ишшо… Ночью очутились мы с ним в гостях у Петрухи — его соседа. Там и Новый год встретили!

В рядах засмеялись. Солдат продолжал:

— Прихожу домой утром… И чо там было! Дарья, как ошалела, набросилась на меня с ухватом и давай обхаживать. Думал, подурит день-другой и перестанет. Так нет же, целый год бесилась. Примета! Как вы, братцы, не знаю, а я в приметы верю. Как вспомню тридцать девятый, по седня ребра болят.

— Это что, — подхватывает другой солдат, — вот у меня…

Я слушал своих бойцов и думал: «Какая ж ты огромная, сила в народе! Никакие невзгоды, никакие трудности не смогут его сломить. Чуть отошел человек от боя, и вот уже — побаски и смех».

Где-то далеко впереди, может быть, километрах в десяти, загрохотали пушки. Нетрудно было догадаться: это завязали бой наши танковые части, которые обогнали пехоту.

Подскакал верхом старший лейтенант Салуха — новый начальник штаба и передал приказ комбата: «Танки достигли деревни Шилиха и ведут бой. Без привалов, ускоренным маршем, выйти к северо-восточной окраине деревни и с ходу атаковать».

Я развернул карту, стал оценивать обстановку. Рота по бездорожью, по глубокому снегу, прошла уже более двадцати километров. До Шилихи еще семь километров. Сейчас семнадцать часов десять минут. Подойдем к намеченному рубежу не раньше чем через два часа. Люди и сейчас чувствуют крайнюю усталость. А что будет через два часа? «С ходу атаковать…»

Ну, ничего, поживем — увидим. А пока нужно без задержки идти навстречу бою, и я по привычке командую:

— Подтянуться! Шире шаг!

Пробую сам идти «шире», но шаг получается у меня все уже и уже.

Мы все-таки дошли до этой деревни и, развернувшись, бросились на врага. Атака, однако, оказалась неудачной…

Бои за Шилиху приняли довольно затяжной и тяжелый характер. Деревня за пять суток до десятка раз переходила из рук в руки. В январские и февральские дни, да и не только дни, но и ночи, шли непрерывные бои. Местность была холмистой, изрезанной оврагами, и сковывала действия наших войск, особенно танковых частей.