Путь к свободе

— За всех возьмусь, варвары! — бормотал старик. — Как это можно? Что же смотрит народ? Старого учителя схватили! За что? За то, что восстал против вандализма? Не выйдет! — стукнул он кулаком по столу.

— Это ж враги! — вырвалось у Ани.

Старик строго посмотрел на Аню. Казалось, что весь свой гнев он теперь направит на нее.

— А ты помалкивай, сорока!.. Я доберусь до этого барбоса Гагарина, — прорычал художник и, поднимаясь, с грохотом отодвинул стул, — сам убью подлеца!

Через минуту он вышел в переднюю, опираясь на суковатую палку. На голове его красовалась черная плюшевая шляпа. Аня помогла ему надеть пальто. Она всячески старалась угодить старику. Провожая его, она ласково произнесла:

— В добрый час!

Старик самодовольно усмехнулся.

— Не волнуйся, сорока, все будет хорошо, все узнаем, — ответил он и важно спустился с крыльца.

Аня решила ждать художника. Она надеялась, что он все узнает. Мария Ивановна занималась стряпней. Вздрагивая от холода, Аня протянула руки к горячей печке.

— Мама, давай я тебе помогу. Хочется чем-нибудь заняться. Я бы с удовольствием с тестом повозилась.

— Если уж так хочешь помочь матери, садись к печке и перебирай крупу.

За окном бушевал снежный ветер, билось о берег и ревело море.

Перебирая крупу, Аня говорила, что она соскучилась по отцу, что ему, бедному, сейчас очень холодно, там, где он сейчас, всегда бывает ужасная зима. Потом сказала, что гордится своим отцом, который сражается за народную власть, помечтала, как Красная Армия будет занимать Керчь, как она пойдет встречать отца и как он не узнает сразу свою большую дочь.

Это рассмешило мать. Она бросила нож на картофельные очистки, вытерла фартуком руки, подошла к Ане, обняла ее и крепко поцеловала.

— Ты какая-то чудная у меня: то бываешь как дитё, то совсем как настоящая барышня.

— Разве это плохо, мамочка?

— Да нет… Матерям всегда боязно за девочек, когда они в твоем возрасте.

Аня решила пойти погулять. Что-то долго не шел старый художник! Но не успела Аня выйти на улицу, как столкнулась с ним.

Старик поднялся на крыльцо. Он шевелил губами, силясь что-то сказать.

Аня почувствовала неладное. Она испуганно смотрела на его посиневшие, дрожащие губы.

Войдя в комнату, старик бросил на кресло шляпу.

— Дитя мое, доченька… ты еще можешь спасти их. Беги скорей!

— Я ничего не понимаю!

Волнуясь, старик рассказал, что все белые войска сейчас выступают из города, они получили задание окружить Аджимушкайские каменоломни. Белые узнали, что Колдоба с рыбаками спрятались под землей, что там происходит съезд большевистского подполья. Гагарин приказал воинским частям спуститься во все входы и пройти по ним, чтобы, как неводом, сдавить рыбаков в тупике. Ковров и Горбылевский должны это знать.

— Горбылевский и Ковров… — с ужасом проговорила Аня.

— Предупредить, предупредить скорее! — прошептал старик. — И ты должна это сделать. Времени мало! Вот деньги, бери извозчика и стрелой лети к греческим заходам, что за церковью, оттуда каменорезы поведут, куда надо, — они все на стороне наших.

— Бегу!

Аня влетела к матери.

— Мама, прощай! — дрогнувшим голосом сказала она, поцеловала мать в холодные губы и выбежала на улицу.

Мать не видела, как из чашки, которую она держала в руках, сыпалась на пол крупа. Когда Аня была на улице, мать растерянно крикнула:

— Аня!

3

Выехав за город, Аня заметила на заснеженных полях цепь пехоты, двигавшуюся вдоль моря к металлургическому заводу.

— Гоните, пожалуйста! — крикнула она.

Ямщик поднял кнут:

— Но-но, малютка!

Аня смотрела на Аджимушкайские каменоломни и ветряки на курганах, на домики, за которыми должны были показаться черные пасти проходов. Она не чувствовала ледяной стужи, обжигавшей ее лицо, руки, колени.

Вдруг лошадь резко замедлила бег и пошла шагом.

— Что это? — спохватилась Аня. — Подхлестните, подхлестните!

Ямщик засмеялся:

— Разве кнутом подхлестывают? Тута надо хлестнуть денежкой!

— Ладно, ладно… Только скорей! Нате, держите деньги!

Мужик сунул деньги в варежку, натянул вожжи. Крупная, сытая лошадь понеслась вскачь.

— Но-но! — прикрикивал ямщик. — Оно конечно, люди могут подумать, — через плечо бросил он, — что наш брат грабит, пользуется случаем. Это, конечно, одна сплошная ахинея, тут поглубже надо смотреть. Ну, ты, давай! Теперь свет такой настал, давят друг друга — и все тут. Государство на государство надавливает, человек на человека…

Аня не отрывала глаз от деревни, которая была уже совсем близко.

Ямщик продолжал изливать свою премудрость:

— Ну вот, скажем, я гоню лошадь, мерзну, — а за что? Какие это деньги? Повез бы я раньше какого-нибудь господина офицера да еще с чужой дамочкой прогуляться куда-нибудь в степь, для всяких там блаженств, им желаемых, — знаешь, сколько я получил бы? Да что там — был бы и сыт, и пьян, и нос в табаке, и все тут!

За деревней послышались резкие винтовочные выстрелы. Аня приподнялась, впилась глазами в каменоломни. Между холмами, со стороны завода, скакали всадники.

Ямщик резко осадил лошадь.

— Что за оказия?

— Погоняйте! Скорей, я вас прошу! — дрожа, упрашивала Аня.

— Не поеду дальше, — отрезал тот и соскочил с козел.