Путь к возвышению (СИ)

— Тогда вы идите, а я останусь с Салханой, — он вздохнул и прикрыл глаза рукой, словно сам не верил в то, что говорил. — Да, я зол на него, но пусть уж лучше искупит вину, чем сгниёт здесь.

Такой вариант устраивал каждого. Они пожелали друг другу удачи, и Алданон направился к коридору, бросив прощальный взгляд на застывшего у завалов Салхану. Как все прочие испытуемые, он без единой мысли в глазах таращился в пустоту, но не паниковал и не кричал — только в его облике что-то показалось неправильным. Когда тот вдруг поднял руку к голове, сердце у Алданона подскочило к горлу, однако Салхана схватился за клок волос, резко дёрнул, вырвав их с корнями, и отправил себе в рот. Правая половина причёски, скрытая от взгляда, уже была ободрана до залысин.

Энна остолбенела, поэтому Алданону пришлось мягко подтолкнуть её за плечи. Сам он думал об Эрне, сколько испытаний тому ещё предстояло пройти. Юнец без цели, которому и тайны никакие не сдались, уже мог завладеть мудростью архитекторов. Энна же о дварфах будто не вспоминала, а, шипя, попыталась развернуть к себе лютню. Тубус с рисунками она выкинула — теперь Алданон понимал, откуда столько разбросанных личных вещей в залах.

— Ты поступила очень храбро, — заметил он, когда они зашли в освещённый коридор. — Мне жаль, что так вышло.

Алданон и сам не понимал, что именно хотел сказать, и покраснел от смущения.

— Что я сожгла себя? — Кривая усмешка исчезла, едва Энна заметила отметины на его шее. Она остановилась на повороте к следующему испытанию, где ни одного зала не видно, и потянулась к Алданону здоровой рукой, легонько провела кончиками пальцев по линии мнимого пореза и заглянула в глаза с такой теплотой, что сжалось сердце. — Твой голос придал мне сил пойти на это — звучит странно, но так и есть. Ты хороший человек, Алданон… наверное, даже слишком.

От касаний по коже пробежали мурашки. Сглотнув подступивший ком, Алданон решительно перехватил её руку. Ему всё ещё хотелось подарить ей потерянные песни, но и дураком он тоже не был.

— К чему ты ведёшь?

Собственный голос показался чужим — сиплым и равнодушным, — что не укрылось от Энны. В ответ она чуть сжала пальцы.

— Отступи сейчас. Да, я прошу о многом, но Форд прав: ты не готов… и не обязан мучиться ради чужих корыстных целей.

Алданон разочарованно опустил взгляд и обернулся в сторону третьего, последнего этапа — до заветной вершины всего пара ступеней осталась. Нужно быть дураком, чтобы бросить всё сейчас. Он осторожно высвободился, подчёркивая своё решение и не желая обидеть Энну.

— Пока у Путей Испытаний хранится наша кровь, мы все находимся в ловушке. Думаешь, я хочу тебя туда одну отпускать? Нет, вместе пойдём до конца.

Несколько мгновений они напряжённо смотрели друг на друга. Энна улыбалась, морщась от боли, пока Алданон гадал о её роли в планах Джерро и успокаивал себя мыслью, что с изувеченной рукой она почти не представляла опасности.

— Хорошо, — наконец произнесла она. — Вместе так вместе.

— Наперво я загляну в прошлое. Не делай глупостей, — предупредил Алданон, и Энна с готовностью кивнула.

От него не скрылось странное совпадение, что на место загадочной эльфийки из прошлого уже претендовала другая — из настоящего. Ещё утром Алданон бы клюнул на её уловки: одинокому человеку не нужно многого — лишь одно доброе слово. Если прошлое действительно хотело предупредить об опасности, оно добилось успеха.

Из страха сделать неверный шаг и проиграть он больше прислушивался к ощущениям; давно перестал и обращать внимание на однообразную унылую архитектуру, статуи со смиренно сложенными на груди руками и тёмно-серые стены. Строителям было всё равно, как выглядело их творение, а угнетающая атмосфера лучше всего передавала ощущения при взгляде на давно погибшую цивилизацию. Алданон не видел других уцелевших построек времён Второго Иллефарна, но почему-то знал, что все они будут выполнены в похожем траурном стиле.

Зал, в который предстояло зайти, заволокло непроницаемой тьмой, словно кто-то завесил арку чёрным холстом. Тайна в данном случае не вызывала восторга, а лишь холодила внутренности нехорошим предчувствием. На пороге тёмной бездны Энна расцепила их руки и попыталась вглядеться, однако даже эльфийский взор не помогал. Алданон с сожалением уставился на ладонь, ещё тёплую от прикосновения, и устыдился своих недавних мыслей, а также небывалой для него жадности: чего бы ни добивались остальные, ему самому не следовало идти на поводу разрушительных, совершенно чуждых мыслей, от которых бешено колотилось сердце. Магия же поощряла собранность и хладнокровие — вряд ли древние иллефарнцы считали иначе, когда создавали хитрые механизмы и ловушки. Даже в их архитектуре не встречалось ни намёка на экспрессивность.