Путь к золотому дракону

   -- Настало время и пробил час! -- патетически возгласил Яллинг. -- Будь уверен, этот прижимистый мрыс сто раз пожалеет, что посмел задеть своими грязными лапами наши...

   -- Кошельки? -- усмехаясь, предположил Генри.

   Повисла короткая пауза.

   -- Нет, -- с достоинством объяснил Эллинг. -- Профессиональные качества. Ты считаешь, это не повод?

   Генри немного подумал. Общий знакомый был редкостной свиньёй, несмотря на аристократическое происхождение. Сумма процентов, нежданно-негаданно выросшая вчетверо, поразила молодого герцога до глубины души. Он всё же был вампиром, и экономность была у него в крови. Кроме того, лестно поучаствовать в одном деле с такими мастерами по творческому созданию неприятностей, как близнецы аунд Лиррен.

   -- Я думаю, это повод! -- решительно сказал он, рубанув по скамейке ребром ладони. -- Каков ваш план и какова моя роль?

   Близнецы просияли. Кажется, они не до конца верили, что он согласится.

   -- План мы тебе сейчас расскажем, -- торопливо заговорил Яллинг. -- Он простой, но очень свирепый. А твоя роль только в том, чтобы делать морду ящичком, цедить слова в час по чайной ложке... ну, это ты и так... э-э...

   -- И так хорошо изобразишь, чай, всякого навидался, -- перехватил Эллинг, бросив на младшего брата неласковый взгляд. -- А вообще-то ты должен свести нас с ним на пиру и дать короткую рекламу нашему гениальному изобретению.

   -- И что же вы изобрели? -- Генри сам не ожидал, что заинтересуется всерьёз.

   Близнецы скромно потупили очи.

   -- Да так... пустяки... -- выдавил Яллинг. -- Всего лишь машинку...

   -- Для превращения мусора в золото, -- закончил его брат. -- Хочешь опробовать?

   Получасом позднее Генри закончил детальный осмотр гениального эльфийского изобретения. Близнецы не обманули, изобретение воистину было гениально. Самому Ривендейлу в голову не пришло бы такое решение, и он с изумлением понял, что аунд Лиррен способны быть очень опасными врагами.

   Внешне машинка напоминала тумбочку. Была она невысока и коренаста, имела два отделения: одно большое, для мусора, второе маленькое, для монет. За раз она могла выдать ровно одну золотую монету -- новенькую, блестящую, с чётко видимым профилем Державы Путятича. Перерыв между подходами к снаряду составлял ровно сутки. Как-никак, машинка была пробным экземпляром!..

   Впоследствии братья обещали повысить производительность агрегата.

   Генри собственноручно засыпал совочек мусора в большой ящик и с нежностью наблюдал, как машинка заурчала и начала содрогаться в корчах. Посодрогавшись с минуту, она выплюнула в подставленную ладонь новёхонький золотой. Естественно, -- не без злорадства подумал Генри -- монетка во всём походила на настоящую.

   Месть была воистину ужасна.

4.

   На следующий день после этого знаменательного разговора состоялась очередная вечеринка, проходившая под девизом "исключительно для своих". Сливки столичного общества -- аристократия, финансисты, богемный бомонд -- собрались в одном из загородных поместий, где было принято спасаться от невыносимой жары. Жара в этот год была не такая уж и невыносимая, но не ломать же ради этого освящённую веками традицию?

   Ревнителем традиций и гостеприимным хозяином поместья был тот самый общий знакомец, ещё не настигнутый коварной эльфийской местью. Звали его Мароу ди Бертолли, и был он выходцем из Южной Марки -- следовательно, все выпады близнецов насчёт подобающих и неподобающих занятий для дворянина теряли всяческий смысл.

   Южная Марка, иначе -- Эвксиера, крохотный клочок суши в Зелёном море, ещё на заре времён поняла, что именно является главным двигателем прогресса. Сложно было этого не понять, обитая на пересечении всех торговых путей, ибо уже в те времена Зелёное море называли Кораблиной Лужей, намекая на изобилие триер, галер, кнорров и прочего водного транспорта. Из природных богатств на острове имелись горы, козы, непроходимые заросли шиповника и несколько чрезвычайно удобных бухт. Главными из них были две: Мраморная и Тихая.

   Мраморная бухта была весьма гостеприимна: её глубина и размеры позволяли принимать огромное количество кораблей практически любой осадки. Там наличествовали порт и таможня, а на ближайшей скале возвышалась круглая Дозорная Башня. Вдалеке извивалась городская стена, и в ясные дни из бухты было видно, как сверкает солнце на куполе Дворца Дожей.

   Эвксиера, конечно же, была республикой.

   Тихая бухта была почти полной противоположностью Мраморной. Там ничего не возвышалось, не блистало и не шумело -- а если и шумело, то очень, очень недолго. На карты её обычно не наносили, однако если бы нанесли, стало бы видно, что она имеет форму деформированной буквы Z, перекладины которой отстоят друг от друга под почти что прямым углом. Собственно бухтой называли нижнюю перекладину, глубоко вдававшуюся в сушу. Там никогда не бывало штормов -- ветра с моря туда попросту не добирались -- и в синей, очень прозрачной воде кишмя кишела рыба.