Путь. Книга третья

На последнем я спохватываюсь и виновато кошусь на Джэда. В синих глазищах – огонёк тщательно скрываемой ревности.

«Счастье моё, это прошлое!»

В ответ меня берут за руку и тащат мимо охранника, для которого мы невидимы, по холлам, лестнице и коридорам к цели нашего визита. Он на самом деле очень ревнивый, наверно, ещё хуже, чем я, – мне не приходило в голову ревновать к воспоминаниям. Хотя… Я же радуюсь, что до меня у Джэда никого не было! Эльги не в счёт, она была другом больше, чем женой. И с ней он никогда не проявлял своего подлинного темперамента, не то что со мной! Мои легкомысленные похождения в другой, земной, жизни Синеглазый воспринимает очень и очень болезненно. Любое упоминание о них приводит к вспышке бешенства и неминуемо – постели, словно близостью Джэд пытается перекрыть всё, что я успел натворить ранее. А я настолько доволен этим, что не протестую.

Благообразная старушка с абсолютно седыми, белыми до голубизны, аккуратно собранными в пучок на затылке прядями встречает нас в уютном маленьком кабинете, изящно, несмотря на возраст, сгибается перед Джэдом, чуть ли не касаясь пола:

– Мой король! Благодарю, что так скоро откликнулся на мою нижайшую просьбу!

Давлю смешок. «Скоро» для Синеглазого – это в тот миг, как узнал. Или почувствовал. А позволить себе выспаться и прийти утром – поступок, влекущий обязательные угрызения совести. Джэд, скрывая смущение, спешит познакомить нас:

– Дэр, сын Дэфка, принц Соледжа и мой муж – Ирен, дочь Корда, Наблюдатель Саора на Земле вот уже рекордные двести лет.

С новым интересом гляжу на сухонькую старушенцию, а она на меня – с жадным почтительным любопытством. Но это не сравнится с тем благоговением, с которым Ирен взирает на короля. На своего Правителя она, похоже, боится неловко дыхнуть. Руки в кружевных перчатках молитвенно складываются на груди, в серых прищуренных глазах – восторг. Двести лет! Дочь Корда застала время, когда и на Земле короли обладали властью и влиянием, могли подчинять и править, приказывали и повелевали.

– Мне очень приятно, Дэр, сын Дэфка. Позволь предложить тебе кофе.

На подносе три чашечки – крошечные, просвечивающие на свету. Одну Ирен с поклоном протягивает мужу, вторую любезно передаёт мне. Бесподобный аромат напитка ещё сильнее будоражит память. Я держу чашку обеими руками, Джэд тоже. Взгляд старой женщины скользит по нашим пальцам… ищет кольца? Не иначе… Во времена её девичества супруги на Земле не пренебрегали символами брака. В голосе Наблюдателя неприкрытое волнение:

– Прости меня, мой король, что отрываю от важных дел по недостойным тебя мелочам. Только я так давно живу вне Саора и настолько задержалась на свете, что у меня не осталось ни единого друга ни в этом мире, ни в родном. Не с кем больше посоветоваться…

Тонкие пальцы нервно теребят гладкий ободок её собственного обручального кольца под перчаткой:

– Мой покойный муж, как тебе известно, был уроженцем Земли: после его безвременной кончины я сохранила ему верность. Наши дети спят вечным сном, как, впрочем, и внуки, и правнуки… Моя праправнучка считает бабушку Ирен просто дальней и навязчивой родственницей, однако она – единственное, чем я дорожу. И её судьба беспокоит меня не на шутку.

Дочь Корда замолкает, а я пытаюсь представить жизнь, вырисовывающуюся за скупыми фразами. Утрату всех, кого ты любишь… понимаю, почему Иль всегда одинока. Забираю свою невесомую чашечку с кофе и деликатно отхожу к окну. Сюда доносятся лишь обрывки разговора. Джэд учтив и внимателен, многословный рассказ вдовы слушает сосредоточенно, не перебивая. Насколько я разбираюсь, речь идёт об открывшихся в девочке с каплей крови Саора магических способностях и страхе её прапрабабушки перед последствиями столь опасного наследства.

В чужие проблемы я стараюсь не лезть – в своих бы разобраться. Да и плохой из меня утешитель! Как утверждает Мэль, всю чуткость я отдал исключительно одному человеку, остальным ничего не досталось. Право же влиять на Наблюдателей имеет только король. Джэд, кстати, неплохой психолог. Однажды я спросил его в лоб: «Почему ты с первой секунды нашего знакомства изводил меня насмешками? Не настолько уж ты чёрствый и злобный – неужели нельзя было вести себя по-другому с братом, только что потерявшим мать?» И услышал: «Дэрэк, за ненавистью ко мне твоё горе притупилось через пять минут, ещё через десять ты перестал обращать внимание, что я притащил тебя в неизвестный мир, а спустя полчаса ты готов был дать мне в морду, но доказать, что ты не трус и не слабак. Добился бы я этого иным способом?»

Я улыбаюсь. Синеглазый, он такой! Трепетный, ранимый, восприимчивый юноша он только в моих объятиях. Сейчас с Ирен беседует мудрый король Саора… Прихлёбываю кофе и любуюсь видом из окна. Вечнозелёный газон подстрижен, словно по линейке, – как и много лет назад. Интересно, здесь вообще что-нибудь изменилось?!

«Джэд, можно я поброжу вокруг немножко? Очень хочу освежить воспоминания!»

«О своих победах?»

«Дурень! Я же тут не только девиц охмурял, но и учился, и даже жил три года! Пожалуйста!»