Путь на Амальтею

- Здесь, - отозвался Жилин из-за кожуха. Было слышно, как он уронил что-то и шепотом чертыхается.

- Иван жив, - сообщил Быков штурману.

- Ну и слава богу, - сказал Михаил Антонович и, ухватившись за плечо капитана, поднялся на ноги.

- Ты как, Миша? - спросил Быков. - В состоянии?

- В состоянии, - неуверенно сказал штурман, держась за него. - Кажется, в состоянии.

Он посмотрел на Быкова удивленными глазами и сказал:

- До чего же живуч человек, Лешенька… Ох до чего живуч!

- Нда… - сказал Быков неопределенно. - Живуч. Слушай, Михаил… - Он помолчал. - Дела наши нехороши. Мы, брат, падаем. Если ты в состоянии, садись и посчитай, как и что. Вычислитель, по-моему, уцелел. - Он посмотрел на вычислитель. - Впрочем, посмотри сам.

Глаза Михаила Антоновича стали совсем круглые

- Падаем? - сказал он. - Ах вот как! Падаем. На Юпитер падаем?

Быков молча кивнул.

- Ай-яй-яй! - сказал Михаил Антонович. - Надо же! Хорошо. Сейчас. Я сейчас.

Он постоял немного, морщась и ворочая шеей, потом отпустил капитана и, ухватившись за край пульта, заковылял к своему месту.

- Сейчас посчитаю, - бормотал он. - Сейчас.

Быков смотрел, как он, держась за бок, усаживается в кресло и устраивается поудобнее. Кресло было заметно перекошено. Устроившись, Михаил Антонович вдруг испуганно посмотрел на Быкова и спросил:

- Но ведь ты притормозил, Алеша? Ты затормозил?

Быков кивнул и пошел к Жилину, хрустя осколками на полу. На потолке он увидел небольшое черное пятно и еще одно у самой стены. Это были метеоритные пробоины, затянутые смолопластом. Вокруг пятен дрожали крупные капли осевшей влаги.

Жилин сидел по-турецки перед комбайном контроля отражателя. Кожух комбайна был расколот пополам. Внутренности комбайна выглядели неутешительно.

- Что у тебя? - спросил Быков. Он видел что.

Жилин поднял опухшее лицо.

- Подробностей я еще не знаю, - ответил он. - Но ясно, что вдребезги.

Быков присел рядом.

- Одно метеоритное попадание, - сказал Жилин. - И два раза я въехал сюда сам, - он показал пальцем, куда он въехал, но это было и так видно. - Один раз в самом начале ногами и потом в самом конце головой.

- Да, - сказал Быков. - Этого никакой механизм не выдержит. Ставь запасной комплект. И вот что: мы падаем.

- Я слышал, Алексей Петрович, - сказал Жилин.

- Собственно, - произнес Быков задумчиво, - что толку в контрольном комбайне, если разбит отражатель?

- А может быть, не разбит? - сказал Жилин.

Быков поглядел на него, усмехаясь.

- Такая карусель, - сказал он, - может объясниться только двумя причинами. Или - или. Или почему-то выскочила из фокуса точка сгорания плазмы, или откололся большой кусок отражателя. Я думаю, что разбит отражатель, потому что бога нет и точку сгорания перемещать некому. Но ты все-таки валяй. Ставь запасной комплект.

Он поднялся и, задрав голову, осмотрел потолок.

- Надо еще хорошенько закрепить пробоины. Там внизу большое давление. Смолопласт выдавит. Ну, это я сам.

Он повернулся, чтобы идти, но остановился и спроси негромко:

- Не боишься, малёк?

- Нет, - сказал Жилин.

- Хорошо. Работай, - сказал Быков. - Пойду осмотрю корабль. Надо еще пассажиров из амортизаторов вынуть.

Жилин промолчал. Он проводил взглядом широкою сутулую спину капитана и вдруг совсем рядом увидел Варечку. Варечка стояла столбиком и медленно мигала выпуклыми глазами. Она была вся синяя в белую крапинку, и шипы у нее на морде страшно щетинились. Это означало, что Варечка очень раздражена и чувствуй себя нехорошо. Жилин уже видел ее однажды в таком состоянии. Это было на ракетодроме Мирза-Чарле месяц назад, когда Юрковский много говорил об удивительной приспособляемости марсианских ящериц и в доказательство окунал Варечку в ванну с кипятком

Варечка судорожно разинула и снова закрыла огромную серую пасть.

- Ну что? - негромко спросил Жилин. С потолка сорвалась крупная капля и - тик! - упала на расколотый кожух комбайна. Жилин посмотрел на потолок Там внизу большое давление. «Да, - подумал он, - там давление в десятки и сотни тысяч атмосфер. Смолопластовые пробки, конечно, выдавит».

Варечка шевельнулась и снова разинула пасть. Жилин пошарил в кармане, нашел галету и бросил в разинутую пасть. Варечка медленно глотнула и уставилась на него стеклянными глазами. Жилин вздохнул.

- Эх ты, бедолага, - сказал он тихо.

Планетологи виновато молчат, а радиооптик поет песенку про ласточек

Когда «Тахмасиб» перестал кувыркаться, Дауге отцепился от казенника и выволок бесчувственное тело Юрковского из-под обломков аппаратуры. Он не успел заметить, что разбито и что уцелело, заметил только, что разбито многое, стеллаж с обоймами перекосило и обоймы вывалились на приборную панель радиотелескопа. В обсерваторном отсеке было жарко и сильно пахло горелым.