Путь на Амальтею

Директор не сразу вошел, а некоторое время стоял на пороге, разыскивая глазами прибывших. Валнога громко дышал у него над ухом, и чувствовалось, что он улыбается до ушей. Они увидели Моллара. Моллар отчаянно жестикулировал и хохотал. Вокруг него стояли девушки - Зойка, Галина, Наденька, Джейн, Юрико, - все девушки Амальтеи, - и тоже хохотали. Моллар всегда ухитрялся собрать вокруг себя всех девушек. Потом директор увидел Юрковского, вернее его затылок, торчащий над головами, и кошмарное чудище у него на плече. Чудище вертело мордой и время от времени страшно зевало. Варечку дергали за хвост. Дауге видно не было, но зато было слышно не хуже, чем Моллара. Дауге вопил: «Не наваливайтесь! Пустите, ребятушки! Ой-ой!» В сторонке стоял огромный незнакомый парень, очень красивый, но слишком бледный среди загорелых. С парнем оживленно разговаривали несколько местных планетолетчиков. Михаил Антонович Крутиков сидел в кресле у стола директора. Он рассказывал, всплескивал короткими ручками и временами подносил к глазам смятый платочек.

Быкова директор узнал последним. Быков был бледен до синевы, и волосы его казались совсем медными, под глазами висели синие мешки, какие бывают от сильных и длительных перегрузок. Глаза его были красными. Он говорил так тихо, что директор ничего не мог разобрать и видел только, что говорит он медленно, с трудом шевеля губами. Возле Быкова стояли руководители отделов и начальник ракетодрома. Это была самая тихая группа в кабинете. Потом Быков поднял глаза и увидел директора; он встал, и по кабинету прошел шепоток, и все сразу замолчали.

Они пошли навстречу друг другу, гремя магнитными подковами по металлическому полу, и сошлись на середине комнаты. Они пожали друг другу руки и некоторое время стояли молча и неподвижно. Потом Быков отнял руку и сказал:

- Товарищ Кангрен, планетолет «Тахмасиб» с грузом прибыл.

ПОЧТИ ТАКИЕ ЖЕ

Их вот-вот должны были вызвать, и они сидели в коридоре на подоконнике перед дверью. Коля Ермаков болтал ногами, а Панин, вывернув короткую шею, глядел за окно в парк, где на волейбольной площадке прыгали у сетки девчонки с факультета Дистанционного Управления. Коля Ермаков, подсунув под себя ладони, смотрел на дверь, на блестящую черную пластинку с надписью «Большая Центрифуга». В Высшей школе космогации четыре факультета, и три из них имеют тренировочные залы, на дверях которых висит пластинка с такой же надписью. Всегда очень тревожно ждать, когда тебя вызовут на Большую Центрифугу. Вот Панин, например, глазеет на девчонок явно для того, чтобы не показать, как ему тревожно. А ведь у Панина сегодня самая обычная тренировка.

- Хорошо играют, - сказал Панин басом.

- Хорошо, - сказал Коля, не оборачиваясь.

- У «четверки» отличный пас.

- Да, - сказал Коля. Он передернул плечами. У него тоже был хороший пас, но он не обернулся.

Панин посмотрел на Колю, посмотрел на дверь и сказал:

- Сегодня тебя отсюда понесут.

Коля промолчал.

- Ногами вперед, - сказал Панин.

- Да уж, - сказал Коля, сдерживаясь. - Тебя-то уж не понесут.

- Спокойно, спортсмен, - сказал Панин. - Спортсмену надлежит быть спокойну, выдержану и всегда готову.

- А я спокоен, - сказал Коля.

- Ты спокоен? - сказал Панин, тыкая его в грудь негнущимся пальцем. - Ты вибрируешь. Ты трясешься, как малек на старте. Смотреть противно, как ты трясешься.

- А ты не смотри, - посоветовал Коля. - Смотри лучше на девочек. Хороший пас и все такое.

- Ты непристоен, - сказал Панин и посмотрел в окно. - Прекрасные девушки! И замечательно играют.

- Вот и смотри, - сказал Коля. - И старайся не стучать зубами.

- Это я стучу зубами? - изумился Панин. - Это ты стучишь зубами.

Коля промолчал.

- Мне можно стучать зубами, - сказал Панин, подумав. - Я не спортсмен.

- Он вздохнул, посмотрел на дверь и сказал: - Хоть бы скорее вызвали, что ли…

Слева в конце коридора появился староста второго курса Гриша Быстров, Он был в рабочем комбинезоне, приближался медленно и вел пальцем по стене. Лицо у него было задумчивое. Он остановился перед Ермаковым и Паниным и сказал: «Здравствуйте» - Голос у него был печальный.

Коля кивнул. Панин снисходительно сказал:

- Здравствуй, Григорий. Вибрируешь ли ты перед Центрифугой, Григорий?

- Да, - ответил Гриша Быстров. - Немножко.

- Вот, - сказал Панин Коле, - Григорий волнуется всего-навсего немножко. А между тем Григорий всего-навсего малек.

Мальками в школе называли курсантов младших курсов.

Гриша вздохнул и тоже сел на подоконник.

- Коля, - сказал он. - Правда, что ты делаешь сегодня первую попытку на восьмикратной?

- Да, - сказал Коля. Ему совсем не хотелось разговаривать, но он боялся обидеть Быстрова, - Если позволят, конечно, - добавил он.

- Наверное, позволят, - сказал Гриша.

- Подумаешь, попытка на восьмикратной! - сказал Панин легкомысленно.

- А ты пробовал на восьмикратной? - с интересом спросил Гриша.

- Нет, - сказал Панин. - Но зато я не спортсмен.

- А может быть, попробуешь? - сказал Коля. - Вот прямо сейчас, вместе со мной. А?