Путь разрушения

Гитани больше не слышала песнопений, но чувствовала их, а разум ее соскальзывал все ближе и ближе к центру. Осознав, что вскоре она утратит и способность, и желание освободиться от влияния ритуала, женщина стала сопротивляться.

Но это было все равно что бороться с подводным течением, увлекающим пловца в океанские глубины. Гитани чувствовала, как мантра обретает физическую форму. Ситхи окутывали это нечто своей коллективной волей, удерживая его, придавая очертания и стремительно материализуя.

«Почувствуйте мощь темной стороны. Поддайтесь ей. Поддайтесь единому целому. Станем же едиными».

Где-то в глубинах своего сознания Гитани нашла последние резервы. Удивительно, но этого хватило, и ей удалось высвободить разум из-под власти нечистого конклава.

Женщина со вздохом отшатнулась, все ощущения нахлынули на нее, словно прорвавшая дамбу вода. Зрение, слух, обоняние и осязание вернулись одновременно, переполнив образами разгоряченный разум. Свет фонарей ослаб и потускнел, как будто воронка засасывала и его. Песнопения продолжались, теперь они звучали так громко, что было больно ушам. Температура настолько упала, что дыхание вырывалось изо рта Гитани облачками пара, а на сталактитах и по краям водяных лужиц начали формироваться кристаллики льда.

Внезапно она обнаружила, что ее больше никто не держит. Ситхи стояли кружком, выставив руки перед собой и не замечая ничего вокруг. Поначалу Гитани показалось, что они держатся за пустоту, но, когда глаза приспособились к сумраку, она заметила, что воздух в центре круга странно искажен.

Гитани не могла на это смотреть. В колышущейся ткани реальности было что-то жуткое и противоестественное, и женщина в ужасе отвернулась.

«Бейн был прав, — поняла она. — Каан всех нас погубит!»

Тут же Гитани почувствовала мягкое прикосновение к своему разуму. Что-то тянуло ее — поначалу незаметно, но потом все сильнее и сильнее, угрожая затащить обратно, к остальным. Нетвердым шагом женщина двинулась прочь от этой отвратительной церемонии и ее обреченных участников. Щуря глаза, она стала осторожно пробираться в темноте по неровному полу.

«Бейн пытался предупредить меня, но я не стала слушать». Мысли ее являли собой хаотичную мешанину сожаления, отчаяния и страха. В то время как одна часть сознания укоряла ее за ошибку, другая гнала назад, подальше от мерзкого порождения Братства.

Отступая, Гитани добралась до одной из стен пещеры и пошла вдоль нее в поисках выхода. Притяжение ритуала становилось сильнее. Женщина чувствовала, как воронка зовет ее, побуждая присоединиться к остальным и разделить их участь.

У нее не было никакого плана, никакого представления о том, куда она идет. Цель была одна — спастись, сбежать, найти выход. Убраться подальше, пока ее не затянуло обратно. В стене открылся маленький проем — вход в узкий туннель, через который можно было пройти, пускай и с трудом. Женщина стала протискиваться через расселину, раздирая одежду и кожу об острые камни.

Но боль уже не имела никакого значения. Реальный мир снова растворялся. Последнее отчаянное усилие, и Гитани свалилась на каменный пол. Она встала на четвереньки и быстро поползла по туннелю.

Прочь. Подальше отсюда. Прочь от ритуала. Прочь от Каана. Прочь от ментальной бомбы, пока не поздно.

* * *

Солдаты армии ситхов, сторожившие вход в подземные туннели, были многочисленны, но не слишком решительны. Когда Валентайн Фарфалла и передовые отряды джедаев пошли в атаку, они оказали лишь символическое сопротивление. Последняя битва за Руусан быстро превратилась в массовую капитуляцию: враг бросал оружие и просил пощады.

Фарфалла расхаживал среди своих бойцов, обозревая странную сцену. Генерал Хот с основными силами уже был где-то неподалеку. То-то он удивится, когда к его прибытию война уже закончится.

— Ну как? — поинтересовался лорд Валентайн у одного из командиров.

— Ситховых солдат втрое больше, чем нас, — угрюмо ответил командир. — И они все пытаются сдаться одновременно. Это затянется надолго.

Фарфалла весело рассмеялся и хлопнул его по плечу.

— Хорошо сказано, — согласился он. — Порой мне кажется, что в армию ситхов идут лишь по одной причине. Потому что проигравших мы берем живьем.

— Не смей брать меня живьем, — прохрипел новый голос. Резко повернув голову, молодой джедай увидел раненого грузного тви'лека, который лежал на земле.

Тви'лек с трудом поднялся на ноги, и Фарфалла с удивлением обнаружил на нем одеяние владыки ситхов. Лицо его было настолько вымазано в крови — главным образом собственной, — что молодой генерал узнал его не сразу.

— Копеж, — вымолвил наконец Фарфалла, вспомнив те давние дни, когда тви'лек был джедаем. — Ты ранен, — сказал он, дружески протягивая руку. — Сложи оружие, и мы окажем тебе помощь.

Тви'лек отбросил его ладонь мясистой лапой.

— Я выбрал свою сторону давным-давно, — процедил он. — Обещай мне смерть, джедай, и я скажу тебе, чего остерегаться. Открою план Каана.

Одного взгляда на раны темного повелителя хватило, чтобы понять: он в любом случае не жилец.

— Что тебе известно?