«Учитель – как вентилятор под потолком, – ответил Дааджи. – Его роль состоит в том, чтобы вызвать это движение. Передача не принадлежит учителю. Он не владеет ею. Никто передачей не владеет! Передача – это сущность природы. На санскрите мы называем ее
Тогда возникает вопрос: разве внутри нас нет этой сути? Внутри нас уже есть сущность, которая дает нам этот непрерывный импульс существования».
«Душа», – сказал я.
Дааджи кивнул. «Знаешь, – сказал он, – лето в Индии очень жаркое. Земля высыхает, и листья на деревьях начинают умирать. Все дерево выглядит так, будто оно вот-вот умрет! Однако корни впитывают из почвы достаточно влаги и питательных веществ, чтобы поддерживать в нем жизнь. Когда же приходит сезон дождей, деревья действительно оживают. Они даже выглядят так, словно танцуют! В них столько свежести. Столько жизни.
Подобно тому, как дерево впитывает влагу и питательные вещества через свою корневую систему, мы непрерывно получаем питание от нашей души. Но, получая первую передачу, мы становимся похожими на дерево, танцующее в сезон дождей. Наша жизнь приобретает новизну, свежесть, невообразимую свежесть! Как будто в нас в буквальном смысле вдохнули новую жизнь.
Теперь перейдем ко второму санскритскому корню слова пранахути – ахути. Ахути означает „подношение“. Его также можно перевести как „жертвование“. Если вспомнить, что прана – это жизненная сила, суть и основа всего, то становится ясно, что передача, или пранахути, – подношение этой чистой сути.
Кому делается это подношение? Нам.
Наивысший Источник дарит себя каждому из нас. В этом контексте можно вспомнить, как в христианстве Господь жертвует собой ради всех остальных, отдает себя. Таким же образом передачу можно понимать как процесс, в котором Всевышний вливает в нас свою собственную суть. В результате наша работа становится проще.Нам не нужно уходить в джунгли, как это делали на протяжении веков многие духовные искатели. Не нужно взбираться на крутые горы. Как говорится: „Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе“. С незапамятных времен искатели „шли к горе“. Они страдали, они приносили жертвы. Прикладывали невероятные усилия и совершали великие отречения, чтобы постичь Божественное. Но в процессе передачи жертвует не кто иной, как Всевышний. „Гора“ действительно приходит к вам. Это становится стимулом для необычайного духовного расширения».
«Как это?» – спросил я.
«Когда на нас воздействует высшая сила, нам не нужно полагаться на свои ограниченные способности, – сказал Дааджи. – Возьмем, к примеру, акваланг водолаза. Акваланг позволяет водолазу дышать под водой, чего обычно водолаз делать не может. Акваланг позволяет погрузиться глубже в океан и оставаться под водой долгое время. Точно так же передача позволяет нам получить доступ к таким уровням сознания, для достижения которых собственными усилиями потребовались бы годы или даже десятилетия. Кроме того, есть определенные участки пути, к которым почти невозможно приблизиться. Передача проводит нас через все это.
Некоторые этапы духовного путешествия могут быть чрезвычайно привлекательными для искателя. Они наполнены невероятной радостью, умиротворением и блаженством. Каждый этап настолько заманчив, что у нас возникает соблазн остаться на этой стадии и вообще отказаться от духовного путешествия. Но это все равно что год за годом оставаться в одном и том же классе. Эволюции не происходит. К сожалению, именно так многие искатели сбиваются с пути. Однако передача никогда не позволит этому произойти.
Некоторые этапы настолько удивительны, что нам кажется: больше не к чему стремиться. „Я достиг!“ – думаем мы. Но всегда есть что-то большее. В конце концов, это бесконечное путешествие. В бесконечном путешествии сам путь становится целью. Это означает ступать шаг за шагом и продолжать развиваться. Передача дает нам эту эволюционную тягу. Она буквально забирает нас из одной стадии и переносит на следующую в самый правильный момент. В этом смысле передача действует как защита, предотвращая застревание на любом этапе путешествия. В противном случае мы могли бы застрять там надолго, возможно, даже навсегда».
«Навсегда?» – переспросил я.