Путь Смолы

– Какие мы нежные, – усмехнулся Шпала, – выпей, полегчает. Воссоединись с народом и традициями, а то уж слишком далеки мы стали от русской глубинки, а вы, мадам, и подавно. Может, глядишь, впоследствии книгу накатаешь про народные традиции, жизнь простых людей, великую глубинную духовность и некоторые своеобразные особенности и привычки. Махом премию там какую огребешь, может и Нобелевскую. Там любят подобный литературный неадекват.

Девушка утёрлась рукавом и легла на свободную лежанку.

– Нет, я лучше посплю.

Хозяин и гости выпили и закусили.

– Ништяк, – Шпала вытер платком выступившую слезу, – жёстко, трэш, прямо как заново родился.

– Он от свеженьких, молоденьких вырезку любил, – не к месту вставил Фёдор. – Поджарит на конопляном маслице и с самогоночкой.

– Ты о чём?– спросил Шпала.

– Да о стороже, который до меня был, – пояснил мужчина. – Они же, покойнички, здесь все почти бесконтрольные, почитай бесхозные, оптом часто хоронят, в общих могилах, кто там разбираться будет, у кого чего не хватает.

– Ну ты это, батя, кончай, – Шпала скривил брезгливое лицо, – я понимаю ещё на могилки смотреть, ну тут уж явный перебор. Даже мне противно стало, а ведь с нами дама. А ты ещё смакуешь, ностальгируешь, не дать не взять маньячина. Может сам балуешься когда-никогда.

– Сам ты маньячина, – недовольно фыркнул Фёдор, – от правды жизни негоже шарахаться, говорю что есть. Его в психушку отправили. А вообще это всё неспроста. Места у нас гиблые, геополе отрицательное, в тридцатых годах прошлого столетия даже специальная комиссия из Совнаркома и НКВД приезжала. Стали у нас уполномоченные пропадать, вот и прислали. Я тогда ещё не родился, бабка рассказывала, две недели пили, потом вдруг тоже все до единого пропали. Председателем в то время был Тарас, герой первой мировой и гражданской войн, кремень мужик, подковы гнул, но малость малохольный, придурошный, всё к мировой революции призывал. Так он вместе с ними пил, а как приезжие пропали – свихнулся, о каких-то призраках всё городил. Мол, призраки бродят по Европе и к нам вот заглянули, дабы истребить власть трудящихся. Якобы эти призраки из преисподней, вроде это они комиссию и уполномоченных угробили. Я уже мальчёнкой был, помню его старичком, подойдет ко мне, погладит по головке и начинает задушевно так – наступит, говорит, Фёдя время, когда станут эти призраки хозяевами страны и сгнобят весь народ, предварительно сведя его с ума своими пакостными идеями, по-новому жить нучнут учить, новые законы и порядки создавать. Вобьют в головы людей мысль, что надо жить как настоящие призраки, по призрачному. С помощью колдовства покажут людям "изумрудный город", где все счастливы. Народ поверит в возможность построения зелёного Рая на земле и свихнётся, и наступит тогда царство призраков, с призрачными мыслями, устремлениями и счастьем. А в оконцовке все люди уничтожат друг друга в борьбе за призрачное счастье, – Фёдор перевёл дух. – Вон оно как, так что трупоед не зря в наших местах объявился… Я вот смотрю сейчас на людей и вспоминаю слова Тараса, уж очень по описанию всё сходится… Только, мне кажется, ерунда всё это. Я недавно по телевизору видел одного депутата, уж очень он мне напомнил внука Тараса. Шубутной был такой мальчёнка и умный больно, всё морковку и свёклу с колхозных полей тырил и самим же колхозникам продавал. Так он понаслушался речей Тараса, и уж очень захотелось ему стать призраком, то ли в противовес деду, то ли приглянулись они ему чем. Ну вот я гляжу в телек на депутата и думаю, что, видимо, мечта-то осуществилась, да и не у одного его… Так что призраки не из потустороннего мира, не из преисподней и не из Европы, а всё больше местные, доморощенные, на краже колхозной морковки взрощенные. Строят своё призрачное счастье.

Шпала дослушал словоохотливого мужчину, усмехнулся и сказал:

– Хитрый ты, батя, очень, всё у тебя с намёками какими-то.

– А какие тут могут быть намёки, – развёл руками Фёдор, – говорю что есть. Сейчас все гонятся за счастьем, из кожи вон лезут, ничем не брезгуют, а где оно, счасть-то это, никто так и не нашёл его. По-другому как призрачным его и не назовёшь.

– Ха, батя, а его кто-нибудь когда-нибудь находил, – заржал во всё горло Шпала, – а гонялись всегда, из покон веков, ничиная с древних людей. Тогда уж вся жизнь на земле всегда была, есть и будет призрачной, а люди – призраками. А это, извини, ересь уже полная, за это, батя, за мысли такие на кострах инквизиции сжигают. Да и вообще, у каждого свое счастье, не бывает всеобщего, строй свою отдельную конуру, грызи глотки соседским псам за лакомую кость и будет тебе счастье. И хватит, Федя, мне эту политику втирать, дерьмо всё это.

Молча слушавший разговор Колян и уже было ставший смыкать глаза неожиданно тихо под нос пробормотал:

– Не там и не в том видать ищут…

Шпала раздраженно посмотрел на товарища и решил перевести тему:

– Мы тут, батя, по дороге по поводу существования души дебатировали, но к общему знаменателю так и не пришли. В морге работаешь, рассуди нас. Видел душу-то хоть раз?