Путь Тесея

Умирающий повторял эти слова раз за разом, словно молитву. А это и была, наверное, молитва. Тесей подхватился на ноги: ему показалось, что чёрная лужа уже возле его локтя. Тут же он ощутил, что хитон неприятно прилип к телу спереди. Пренебрегая нечистотой одежды, юный герой присмотрелся к Перифету: не отрубить ли ему голову, чтобы долго не мучился? Но разбойник замолчал: он, похоже, кончался, хоть голова и оставалась на плечах. Тут победитель вспомнил о дубинке, упавшей за спину Перифета, и обошёл полутруп, чтобы взглянуть на неё. Удачно вышло, что оружие откатилось и не запачкалось в крови. И сама дубинка понравилась Тесею: выстроганную, конечно же, из самого твёрдого дуба, мастер оковал её медью очень ловко, можно сказать, изящно и, на взгляд понимающего человека, даже красиво.

Тесей наклонился, поднял дубинку – и удивился, когда она пришлась ему по руке. А не оставить ли себе? Ведь и Геракл не всегда же орудовал мечом, иногда и дубиной. Да и противник, бывает, не стоит того, чтобы обнажать против него царский меч. Подпоясался Тесей заново и воткнул дубинку за пояс. Руки при этом выпачкал во рвоте, острый запах снова рванулся в ноздри. Нет, стирки теперь никак не избежать…

Царевич прошёл большой дорогой ещё половину стадия, никого не встретив, а завидев внизу на берегу удобную бухточку, спустился к морю, вымылся сам и неумело отстирал хитон. Разложил мокрую одежду на траве, а сам раскинулся ниже по склону, нагой, положив меч рядом. Под затылком пружинил островок полыни, горькой травы Артемиды, тело горячил раскалённый песок, ноги лизал прохладный прибой. Заснуть ему не давали маячившие перед глазами сизые кишки разбойника. Пытаясь избавиться от них, припомнил Тесей, что где-то невдалеке логово Перифета, там он прятал награбленное, и сокровища принадлежат теперь победителю. А если у злодея осталась семья, то требуется совсем небольшое усилие, чтобы её поработить. Уже в полусне вообразил Тесей, что его нежелание воспользоваться принадлежащим разбойнику будто бы уравновешивает само убийство, и поэтому очищения не требуется. Эта иллюзия позволила ему отогнать от внутреннего взора кишки, заплывающие кровью, и задремать…

Однако долго поспать не удалось. Сквозь полусон услышал он, как полынь шуршит под лёгкими шагами. Шорох замолк, и женский голос произнёс:

– Вот унесут воры твой хитон, молодой человек, и поминай как звали.

Спросонья решил было Тесей, что Амфитрита пришла наградить его золотым венком – после первого подвига, как обещала. Вот только какое дело богини до его хитона и с чего бы это ей охрипнуть?

Он раскрыл глаза – и торжественное приветствие замерло на его губах, а чресла он прикрыл, не сильно торопясь. Потому что над ним стояла очень уж земная бабёнка – толстушка лет тридцати, дочерна загорелая, босая, грубо накрашенная. Обвислые груди открыты, тряпки на ней слишком коротки для порядочной женщины, следовательно…

– Да, юноша, я гетера Омфала. Когда-то известная в Истме, а теперь, увы, шлюшка придорожная. Нет, я не думала на тебе заработать монетку-другую, просто любопытство одолело. Кто этот юный симпотяжка, что раскинулся столь беспечно над обычном местом моих омовений, и почему среди его вещей валяется дубинка моего приятеля Перифета?

Отвечать Тесей не торопился. Проще всего было бы нахалку прогнать, да и стояла она в такой позе, будто с любой момент готова слинять, если шуганут. Однако в образовании, дарованном юноше честным Коннидом, зияла обидная лакуна: Тесей не имел никакого опыта плотских утех, да и огорчительно мало знал о них. Приходилось довольствоваться отрывочными и корявыми рассказами сверстников, а именно тех, кого отцы, повинуясь обычаю, успели сводить в гости к гетерам. Один из таких трезенских подростков, увалень Пилад, сын Диксоса, сумел даже побывать у храмовой щлюхи в Коринфе и поделился впечатлениями с пацанами, но Тесей ему не поверил, заправскому лгунишке. Теперь появилась возможность восполнить этот пробел в образовании, но как решиться на опыт, если шлюшка такая страшненькая? Тесей откашлялся.

– Я Тесей, внук Питфея, царя Трезена. Твоему приятелю Перифету я сегодня выпустил кишки, так что дубинка теперь моя.

– Зачем, царевич, ты лишил меня выгодного клиента? А дубинкой владей, мне до неё дела нет.

– Тогда скажи, Омфала, знаешь ли ты, где у покойника берлога? И ещё – твой приятель жил в ней в одиночестве или с семьёй?

Глаза у шлюшки загорелись, и стало заметнее, что правый подбит.

– Ты хочешь сказать, благородный юноша, что прикончил Перифета и не ограбил его? Да, конечно, я знаю, где его хижина, этого бирюка! И какой он мне приятель – тумаками расплачивался, глаз вот едва не выбил....

Омфала принялась переминаться с ноги на ногу, только разговор сдерживал её, не давал умчаться за наследством разбойника. Быстро сообразила, однако. Тесей выговорил солидно: