Путь в бездне

Очень долго Ганс ждал этого дня и те усилия над собой, которые он приложил для обучения пилотированию, считал настоящим подвигом. Три дня назад бортовой компьютер выдал ему коды на управление «Тором» и «Платформой» — легкими космическими аппаратами для высадок на планетоиды лишенные атмосферы, еще немного терпения (он верил в это) и разрешение на пилотирование тяжелым планетолетом будет им получено.

Теперь это дело ближайших трех месяцев. Может — полгода.

Вульф чувствовал, как жизнь возвращается к нему, сознание словно вынырнуло из трясины оцепенения и сейчас то, что еще недавно казалось едва ли осуществимо, теперь оказалось реально.

Этот полет был ему необходим — облететь Луну может быть выяснить, что произошло с экипажем. Но главное — это проявить себя в деле, испытать свои возможности, оборвать замкнутый круг бесконечных дней на звездолете, вырваться на свободу. Пусть даже на несколько дней.

Вульф решил, что если увидит с орбиты место крушения «Платформы-1», то обязательно совершит посадку. Он долго ждал этого дня.

Залитые солнечным светом вершины лунных гор вонзались в окружающий их космос, светились, отливали металлом, а впереди по курсу «Платформы», щербатый и изломанный светом и тенью, приближался терминатор — разделительная полоса между освещенной поверхностью и той ее частью, что находилась в тени Планеты.

Через несколько минут «Платформа» погрузилась в тень Планеты и теперь уходила на противоположную сторону.

Ганс Вульф еще раз проверил показания приборов — все в порядке. Системы поиска включены.

Корабль накрыла тень и ночь.

Ганс отключил освещение в кабине.

Обратная сторона Луны поворачивалась по направлению полета «Платформы», открывая скрытые до этого подробности своей поверхности.

Ганс всматривался в иллюминатор, но то, что он увидел, потрясло его, заставило замереть.

Вся поверхность темной стороны Луны, на сколько можно было видеть, представляла из себя абсолютно гладкую, протянувшуюся на тысячи километров, равнину, без кратеров и гор, никаких ущелий, ровная, словно ее утюжили гигантскими катками.

С минуту он всматривался в то, что открылось его глазам.

Невозможно.

Этого не могло быть.

И тут он увидел проем.

Ассоциация от увиденного вызвала в его воображении именно это слово — проем.

Часть поверхности Луны зияла пятиугольным провалом — ямой, проемом, уходящим вглубь, под ее поверхность, и в ней, где-то внизу, сиял свет бледно-зеленый, ровный. Размеры открытого проема потрясали.

Ганс посмотрел на показания приборов слежения — семьсот километров в поперечнике!

И «Платформа» летела прямо по направлению к этой, чудовищных размеров «соте».

Он посмотрел вверх, туда, где над провалом в гладкой поверхности Луны светились звезды и увидел то, что вне всяких сомнений являлось крышкой для проема — пятиугольной формы, гигантская, чуть выгнутая на радиус, панель. Она висела выше орбиты полета корабля Ганса, на высоте двухсот километров, а по углам этой крышки-панели пристроились, отражая зеленое свечение снизу, пять колон без каких-либо подробностей на своих цилиндрических боках — гладкие, словно полированные. Размеры колон впечатляли — около двадцати четырех километров каждая. Сама крышка-панель состояла из двух частей — верхней и нижней и были видны соединяющие их гигантские фермы.

На верхних, выпуклых концах колон, светились белые огни.

«Платформа-2» приближалась к проему-соте.

Там внизу, среди зеленого света, над пятиугольной пропастью, метались несколько десятков маленьких белых огоньков, словно светлячки они летали над источником света.

Ганс Вульф, как завороженный смотрел в открывшейся его взгляду, провал в Луне, и в этом сияющем провале увидел гигантские, округлых форм машины — ярко освещенные, двигающиеся на головокружительной глубине, как части исполинского механического чудовища и там билось ослепительное, бледно-зеленое зарево.

Мысль о том, что его заметили, страхом пронзило его существо, как если бы он застал врасплох кого-то, кто — тайный и смертельно опасный, обделывал свои темные делишки, стараясь оставаться незамеченным.

Укрыться было негде.

Корабль уже подлетал к проему, как вдруг откуда-то снизу в кабину ударил ослепительный белый свет и Вульф застыл парализованный незримой, чужой силой.

Тело его безвольно расслабилось в пилотском кресле, руки повисли в невесомости на уровне груди и пришел ужас. Это было похоже на удар — пронзительный, мгновенный. Ужас пришел извне, как разъяренный голодный зверь, казалось, вцепился челюстями в самую душу человека, в его нутро, рвал железными когтями.

До слез, до вопля.

Прошла секунда, другая.

Удушающая волна откатилась прочь. Ганс Вульф снова овладел своим телом и тут-же, бешено вытаращив глаза, заорал изо всех сил — долго истошно, пока в его легких не кончился воздух. Он судорожно вздохнул, закашлялся и, не отдавая отчет в своих действиях, начал колотить руками по штурвалу.

Его чуть не вырвало.

Инстинктивно он рвался встать, спастись от того, что только что причинило ему страшную боль.

И тут возник голос.

Это не были слова, возникшие у него в ушах или голове.