Путь в Сэльму

Изучив все углы своего места пленения, рассказав все истории из жизни, смешные и не очень, вспомнив все зеленолеские песни, пленники едва не захотели поменять свои намерения, а просто захватить Упыря во время одного из его пришествий, засунуть к себе в клетку, а там уж будь что будет. Но разбойник при каждом пришествии соблюдал осторожность, не подходя близко к клетке и внимательно следя за узниками. В итоге, эту затею оставили, посчитав невыполнимой.

Перемены должны были случиться, это осознавали пленники. И вот на следующий день, во время своего утреннего пришествия, Упырь, на этот раз пришедший с Костоломом, объявил:

- Выходите по одному, овечки. Учитель явился.

И хоть к таким словам пленники были готовы, но все уже у каждого что-то в душе треснуло. Мирон, лежавший около Луда, незаметно схватил флягу с брагой и спрятал в карман штанов и взглядом показал Клясеню выходить первым. Далее вышли Амитас и Клума, скованные вместе, а за ними пошел Мирон.

- Куда пошел, баран? – вдруг накрикнул на него Упырь и показал на лежащего Луда, - Дружка своего возьми.

- Я не смогу его тащить, он же тяжелый.

- Да какой уж он тяжелый? Глист глистом. Костолом его двумя пальцами возьмет. Да, Костолом?

- Такого дохляка можно просто сдуть, и он окажется в нужном месте. Кстати, глист глистом – это прямо как ты, - насмешливо посмотрел на своего соратника сверху вниз Костолом, - Только ты живой глист, а тот полумертвый. А еще ты урод.

- Да ты сам не больно красивый, - ответил взаимностью Упырь, - Все, хватит языком трясти. Закидывай это тело на плечо и тащи на себе. От этого простофили толку нет. А ну выходим живо! Я, между прочим, еще не похмелялся с утра.

Надо сказать, от обоих разбойников сильно разило водкой, а выглядели они очень помято, но трезво. Кроме того, ранее до пленников всю ночь доносились звуки гульбы и кутежа. Некоторые разбойники орали так громко, что можно было разобрать отдельные слова. В предыдущие дни из обиталища грабителей тоже постоянно слышались звуки, громкие разговоры, шум, но разобрать что-либо в этом нагромождении звуков было трудно. Темный длинный коридор с двумя дверями нещадно поглощал и глушил почти все звуки. Но в этот раз разбойники пошумели на славу. Амитас, чуткий во сне, просыпался несколько раз, то от ора, то от звона какой-нибудь громко разбившейся бутылки.

А все потому, что шайка узнав, что утром прибудет учитель, решила отметить будущий прибыток от сделки заранее. Силой волей они, как видно, не отличались и решили распить водочные запасы с размахом. В среднем, один разбойник выпил за ту ночь одну бутылку зеленолеской водки, одну бутылку крепкого самогона и пять кружек браги.

Кто-то, как например Упырь, напился до жуткого утреннего похмелья, кто-то просто уснул намертво, так и не проснувшись, а кто-то, и это был глава шайки, был непробиваем и сколько бы не выпил, был почти полностью трезв. Всем разбойникам казалось, что ему нужно выпить хотя бы десять ведер водки, чтоб хоть немного опьянеть.

Именно поэтому в тот миг Упырь жаловался своему соратнику, что не успел опохмелиться. Немного трещала голова и у Костолома. Но, как бы им не было жутко с утра, а привести пленников им было велено. Луда пришлось закинуть на плечо, и все вместе они двинулись через темный коридор. Амитаса и Клуму же впервые за долгое время освободили от оков.

И вот, наконец, пленники, сопровождаемые двумя разбойниками, вошли в самое сердце их логова. Царил жуткий запах перегара. Везде валялись пустые бутылки и кружки. На этот раз шайка расселась по краям, мучимая похмельем. К тому же, все они были немного скованны присутствием того, из-за кого вся эта суматоха и началась.

В середине, одетый в какой-то темно-красный плащ, стоял сутулый старик с блестящей лысой головой. Цвет глаз его был желто-молочным, лицо иссохшее, а губы тонкие и поджатые. Уже своим видом он внушал немного отвращения. Увидев входящих пленников, он воскликнул осипшим голосом:

- Наконец-то! Жатва для Гунтогрога!

Когда он говорил это, пленники заметили его ужасный мерзкий язык. Вернее, это был даже не язык, а самое что ни на есть щупальце с присосками! Это еще больше добавило тошнотворности в облик гостя пещеры.

- Живее, рабы Амитаса! Я ждал этого дня много столетий!

Сколько же ему лет, если он ждал этого дня много столетий? Этим вопросом задались и разбойники, и пленные.

- Время у Гунтогрога идет по-другому, поэтому много столетий! – пояснил учитель сказанное им ранее, словно прочитал вопрос в глазах присутствующих.

Потом он дал знак рукой, чтоб к нему подвели пленных. Четверо из них встали перед ним, а Луда просто положили.

- А этот что, мертв? – с недовольством спросил он у главаря разбойников.

- Живой еще, говорят, - ответил главарь шайки, - Просто спит.

- Не пытайся меня одурачить, - словно ощетинился учитель, злобно смотря на главаря, - Он либо мертв, либо тяжело болен. Мне не подходит такой человек. Мы так не договаривались, Наждак.

Только теперь пленники узнали, что главаря шайки разбойников, захвативших их, зовут Наждак.