Путь варга: Хищные пастыри. Книга 1

«Ступай на запад, в густые Тильвийские леса», — напевает Гриз яприлихе Тыковке, отъевшейся после зимы.

«Ты можешь пойти на юг, к холмам и рощам», — поёт она огненному лису Эвальду, а тот ехидно ухмыляется в ответ — и как хитрюга попал в капкан?

Мел терпеть не может проводы — слишком привязывается к животным. Потому она и Йолла балуют зверей за сутки перед уходом: накладывают любимой еды, чешут уши и бока, играют. После проходит ночь. И день, когда животное живёт как обычно.

Вечером в клетку или в загон входит Гриз Арделл. Касается разума зверя. И зелень в её глазах поднимается и прорастает внутрь, соединяя варга и бестию.

«Пора, — шепчет зелень. — Это будет теперь. Помнишь, я обещала тебе, что скоро будет свобода? И тропы, и запахи. Пойдём».

И потом они идут бок о бок, в единении сознаний, и глядят на весну вместе в последний раз. Гриз — и те, кому повезло покинуть питомник первым путём. Исцелённые, откормившиеся, успокоенные.

Растерявшая щитовиков с панциря мантикора. Сломавшая ногу в охотничьей яме серная коза. Прыгающие шнырки, меняющие цвет.

Этой весной прощаний много.

Гриз доводит зверей до границы артефактов — там, где заканчивается лес питомника и начинается королевский заповедник. Лес здесь резко расходится в разные стороны, и троп становится больше — можно выбрать любую.

И всегда одно в конце. Лёгкое касание — не руки, чтобы не оставить запах: мысли, только мысли. Непременное напутствие — избегать людей, и селений, и мест, где есть человеческие запахи, следы и ловушки.

Не играть там. Не ходить туда. Не охотиться поблизости.

«Забудь, что было в питомнике, –просит Гриз, и серебристый йосса Тень вопросительно поднимает круглую морду. — Забудь нас и то, что мы сделали. Помни — люди не добры. Они не добыча, но с ними лучше не связываться».

Устранять «блок доверия» бывает сложно, особенно у тех, кто был в питомнике долго. Такие, бывает, остаются рядом месяцами, пока их не прогонит недостаток корма или территории — или желание завести семью. Но большинство всё-таки уходит, поддаваясь зову весны. Потому в это время так хорошо прощаться.

Йосса водит головой, едва заметно серебрясь в сумерках. Его затопило птичьим многоголосьем, огнями, властным духом свободы и весны. Вопросительно взглядывает на Гриз, и та кивает — иди. Тень поворачивается — и обращается в своё имя. Пропадает за кустами, отправляясь на север.

Скоро можно провожать остальных. Раны зажили, сознания спокойны — йоссы не проявляют агрессии даже к тому, кто однажды едва не отправил их За Черту. Впрочем, Гриз и Аманда постарались, чтобы это не осталось у них в памяти: клетка у Скорпионовых Гор, ободранные туши собратьев вместо еды, кровавое побоище с людьми, и собаками, и лошадями, и потом…

Алая повесть, написанная серебристым лезвием по белому снегу. Гриз заставляет себя не тереть ладонь и не думать, не думать, не думать о сиянии лезвия и алом, обжигающем зове нитей. Тогда зацепится, потянется иное — багряная ледяная зыбь, хриплые крики тётки Креллы: «Меня заполнили! Заполнили!!» — и бегущее по венам пламя, падение в кровавое море, в тёмную бездну Смутных Троп, и видения, и голоса.

Весна — время прощаться и отпускать. Если бы только всё было отпустить так просто.

Вечер густо-сиреневый, перемешанный с полыхающим закатом — словно на краю неба загорелся огромный феникс. Весенние травы нагреты солнцем. И светляки-гроздевики начинают свой танец.

Она идёт по тропам весны. Ускоряя и ускоряя шаг. Пытаясь сбежать от того, что надёжно скрыто в подвалах её крепости. А весенние тропы спутываются под ногами, и паутина в каплях лёгкого дождя наливается огнём заката, и невольно дышишь слишком глубоко и часто, когда — не должна.

Не со всем и со всеми можно попрощаться. Не всё — сразу отпустить.

Не все звери хотят уходить. Слышали бы это защитники природы, которые временами наведываются в питомник или пишут полные угроз письма. «Вы порабощаете зверей, держите их в клетках, вы, бесчеловечные…». Защитникам природы никогда не приходилось уговаривать выйти из клетки молодого огнедышащего кербера, почти убитого уцепами. Или виверния, которому нравится вкусная еда и безопасность после голода и схваток с более сильными самцами. Или алапарда, который полюбил Мел.

Впрочем, его тоже позвала весна, пять дней назад… или четыре? Весна, просто весна, Гриз, ничего больше. Сочащиеся запахами поры земли. Потеря равновесия. И звонкие игры, зовущие песни зверей в пьяном воздухе. Гарпии воркуют на поляне, покусывая друг друга; алапарды рычат и бьются за внимание самок; таясты начинают свои игры с хвостами…

Весеннее безумие напитывает лес, влезает под кожу. Выворачивает наизнанку мысли, сбивает дыхание. Обнажает мясное, алое, бесстыдное.

Весна — время, которое не любят варги.