Путь за семь городов (СИ)

Марафел украдкой взглянул на нее и тут же обнял, испугавшись ее бледности.

— Я ждал вас намного раньше, — голос Нака, появившегося в волне тумана, был радостен и печален одновременно. — Все вы вернулись иными, более взрослыми, с печалью в сердцах. Один из вас не вернулся вовсе.

Они молча переглянулись. Гибель Тимони казалась чудовищной ошибкой, которую Нак будто бы мог исправить.

— Слишком холодно, — продолжал тот. — Вам пора согреться у камина, взять в ладони по чашке чая.

В ту же секунду Лайли и Марафел, Каталин и Айкен оказались в гостиной, где их ждали мягкие кресла и изящный столик, где застыли чашки с горячим чаем и блюдо со всевозможными печеньями. Кони же переместились в конюшню — большую и светлую, теплую и полную любопытствующих.

Нак появился на ковре у большого камина, черный, как сама ночь.

— Никто не должен знать, где вы были и что видели. Мне не под силу унять горечь потери, только время будет врачевать эту рану. Сожалею, что не смог предположить такого исхода, и все же… — он замолчал, продолжив лишь через несколько минут. — Тимони ушел из жизни, потому что оставался на пути Света. Главный выбор он сделал верно, — Нак печально качнул головой. — Милая чужеземка, думаю, ты не должна открывать, откуда появилась на Летинайте. И в то же время я не вправе брать с тебя обещание, что ты так-таки никому и не расскажешь. Скорее всего, вмешается любовь, а где это светлое чувство — там и откровенность. Полагаю, ты сумеешь разумно распорядиться своими знаниями и не станешь искать в нашем мире того, чего здесь нет и не было никогда.

— Смогу ли я полюбить кого-то кроме Тимони? — Айкен отвела взгляд.

— Сможешь, — без сомнения ответил Нак. — Не он ли говорил, что чувство твое — не истинное? — он внимательно посмотрел на Айкен. — Как только начнешь забывать темную сторону собственного мира, и чувство схлынет.

— А если я не хочу, чтобы это случилось? — Айкен вытерла выступившие слезы. — Не хочу предавать его память.

— В чем тут предательство? Тимони хотел, чтобы ты здесь стала счастливой, а что за счастье без любви? — Нак поднялся. — Ты поймешь. Ты любишь его, вижу, но это — не та любовь. Он был тебе другом, старшим братом, и эти чувства сплетены из того и другого. Но так не любят того, с кем делят жизнь. Скоро ты почувствуешь это и сама.

— Не надо заглядывать в будущее, — Каталин строго взглянула на Нака. — Это не приводит к добру. Цена предсказанной судьбы слишком высока.

— Вы изменили жизнь целого мира, вот какова была эта цена, — кивнул Нак. — Забудь, что есть это ужасное слово! Цена! Я слишком многое узнал, пока вы были в том мире.

— Ты был с нами? — спросила Лайли. — Видел и слышал то, что происходило с нами?

— Я видел ваши сны, — он вздохнул. — Не в силах прийти на помощь, ободрить, дотянуться до вас. Знаешь ведь, сила магии не безгранична, она имеет свой предел, преступить который никто не может.

— Станем ли мы прежними? — Марафел поднял голову от чашки чая, в которой бесцельно болтал ложечкой.

— А нужно ли тебе это? — Нак покачал головой. — Вы вернулись взрослыми, а уходили детьми. Неужели ты хочешь стать ребенком снова? Вычеркнуть из жизни то, что вам пришлось пережить — слишком жестокий ход.

— Хочу забыть, что чувствовал тогда, — Марафел взглянул на Лайли. — Хочу забыть об этом!

— Ты не так слаб, как думаешь, — Нак отвернулся к огню.

На долгое время установилось молчание. Наконец он заговорил снова.

— Тимони был связан с девушкой по имени Ивисон. Она ждала его, и если бы он вернулся, открыла бы ему свое сердце. Тимони не придет к ней и никогда не обнимет ее. Рана не затянется, сколько бы времени ни прошло. Ивисон ждет, она, как и все вы, имеет право на счастье, но не сможет его достигнуть. Возможно, ты единственный, кто поймет ее в полной мере, Марафел. Ты — переживший это, знающий такую же боль. Хочешь забыть об этом? Вычеркнуть часть самого себя?

— Ивисон?! — Каталин закрыла лицо руками. — Бедная девочка! Как же она будет жить теперь?

— Как будто ее лишили сердца, — отозвался Марафел, хотя Каталин и не обращалась к нему.

Снова комната погрузилась в тишину.

За окнами медленно полз туман, сумеречно-лиловый, полный невыразимого очарования и отчего-то тоски. Он нес воспоминания, шептал о несбывшихся надеждах, задевал тайные струны души. Когда исчез Нак, никто не заметил.

Огонь в камине прогорел, оставив после себя рубиновую россыпь углей…

***

Утренний туман едва касался лица Марафела. Только-только рассвело, в саду было холодно и сумеречно.

Марафел пришел к замолчавшему перед зимними холодами фонтану еще в ночном мраке, когда далекие звезды смотрели с небес. Прохлада осени уже давно заставила его дрожать, но идти в дом он не хотел, боясь столкнуться там с кем-нибудь, кто захочет поговорить с ним.

Произошло столько всего. Он не хотел обсуждать, мечтая обрести вновь гармонию и спокойствие, покинувшие его в тот миг, когда глаза Тимони закрылись навсегда.