Путь за семь городов (СИ)

Заклинание, окутывающее Лайли, наконец истаяло, как последний снег под весенним солнцем. Она устало опустила руки и нахмурилась, но вмешаться не решилась. То, что происходило между Тимони и Дэриалом, должно было решиться только между ними.

***

Каталин оказалась в светлой комнате, сквозь окна, выходившие в сад, лилось солнце, но лучи не тревожили прикрытой полупрозрачным пологом высокой кровати. Повинуясь внезапному порыву, она подошла ближе и откинула полог. На розовом шелке простыней лежала старушка, сухонькая, с бледной, точно пергаментной кожей, позабывшей, что такое солнечные лучи. Короткие седые волосы были ломкими и сухими.

Старушка почувствовала что-то и открыла глаза. Они оказались полны жизни, лихорадочно блестели. Будто бы все силы, что еще таились в немощном теле, сосредоточились в сиянии глаз, чистых и ярких, цвета первых весенних фиалок. Вот только взгляд был пустым.

Старая женщина смотрела не на мир вокруг, а словно мимо него. Она видела нечто другое. Каталин вздрогнула, когда этот странный взгляд скользнул по ее лицу. Она вспомнила Ларо — такими были его глаза, когда он говорил о судьбе.

Эта женщина тоже видит то, что только может произойти?

Каталин едва не спросила, что случится с Лайли, что произойдет там, откуда ее так мягко и легко выбросили сейчам. Но она вспомнила, что судьба не любит тех, кто подсматривает за ней. Сама выбирает, кому показаться, всегда поворачивается иначе, чем открывалась.

Нет, Каталин не станет задавать вопрос.

Старушка шевельнулась и снова посмотрела на Каталин, на миг в ее глазах мелькнула искра узнавания. Улыбка осветила лицо и тут же исчезла. Иссохшие губы зашевелились:

— Пришел день. Все решится. Неправедный путь прервется, — зашептала она. — Его пожрет сила, что не принадлежала ему никогда. Она остановит его.

Каталин покачала головой. Предсказание? Судьба так просто не раскрывает своих карт, предсказания не бывают точны и однозначны.

Голос старушки стих, она закрыла глаза, и ее дыхание замедлилось. Глубокий сон принял ее в свои объятия. Каталин подумала, пророчество свершилось, раз ее отпустили видения. Покинули ее, возможно, впервые за всю долгую жизнь.

Старушка дышала все медленнее, Каталин осторожно поправила одеяло, предчувствуя, что теперь произойдет. Ценой видений была усталость, и теперь жизнь угасала в старушке столь стремительно, как прогорает сухая солома в жарком костре.

В этом мире ее держала чужая сила, и теперь ей пора было уйти.

Морщины на ее лице почти разгладились, на краткий миг она помолодела, а после глаза ее открылись, уже совершенно пустые. Каталин кивнула — так и должно быть.

Каталин осторожно закрыла веки умершей. Кем бы та ни была, она заслужила покой хотя бы в смерти.

Опустив за собой полог, она вышла из комнаты. Лайли не хотела, чтобы она оставалась внизу, но Каталин хотела узнать, чем же кончилось сражение.

***

Тимони протянул ладонь к Дэриалу, точно предлагал ему рукопожатие. Голос его, печальный и насмешливый одновременно разнесся по залу:

— Ты считаешь своей силу, что отобрал у других. Время возвращать долги. Я заберу ее у тебя и выпущу в мир.

— Нет, Тимони! — закричала Лайли.

Она слишком ясно видела, чем это грозит, но у нее не было ни одной минуты, чтобы объяснить, в чем его ошибка.

Тимони не повернул к ней головы, не послушался. Магия потянулась к нему из тела Дэрила, обернувшись черным потоком, потянулась жадно, как цветы тянутся к свету. Этот поток силы был настолько велик, что его рассмотрели все — не было нужды в магическом зрении.

Сила Императора Дэриала оказалась черной, как самая безлунная ночь, черной, как крылья ворона, она была Тьмой. Тимони принимал ее, впуская в себя, а Дэриал медленно опустился на колени. Он прожил слишком долго, полагаясь только на краденую магию, и, освобождаясь, она покидала его вместе с жизнью.

— Ты не понимаешь, что делаешь! — Лайли рванулась к Тимони, глаза ее были наполнены слезами.

Тимони опустил голову, а Дэриал захрипел и повалился на пол.

— Все кончено, цена уплачена, — теперь голос Тимони звучал глухо.

Он шатнулся, а после опустился на одно колено и сжал ладонь в кулак. Поток силы полностью иссяк. Лайли обхватила его за плечи.

— Что ты натворил?! Зачем? Все можно было решить иначе, — шептала она.

— Ты жива, — он усмехнулся и закашлялся, вытер губы тыльной стороной ладони и с удивлением обнаружил кровь. В зеленых глазах качнулся испуг. — Разве я что-то сделал неправильно?

— Неправильно! — Лайли разрыдалась.

Тимони поник в ее руках, опустив голову ей на плечо. Он закрыл глаза:

— Я так устал. Как тяжело совершать что-то, что считаешь целью всей своей жизни, Лайли.

Зарыдала Айкен, уткнувшись в плечо Марафелу, а Лайли бережно уложила его на холодный пол, вытерла мокрые глаза.

— Ты был слишком светлым для этой силы. Ты не мог принять в себя саму Тьму, — прошептала она, хотя Тимони больше не мог услышать ее. — Как ты мог не понять этого?

Она поднялась и оглядела зал.