Путь за семь городов (СИ)

Как тогда решить, что правильно, а что неверно, как отыскать единственный путь, чтобы не уничтожить светлого начала, которое есть в ее сердце? Да и есть ли оно?

Могла ли Лайли уничтожить кого-то? Сумела бы принести в жертву кого-то, кто жил бы рядом, говорил с ней, смеялся, касался руки? Что должно произойти с душой, чтобы во имя собственных целей можно было сжечь дотла чужую жизнь?

Лайли не сомневалась в возможности пожертвовать собой — это ее воля и жизнь, она сама бы выбрала путь. Но убить себя просто так? Подобное уже казалось ей дикостью. Так как же тогда можно убить кого-то другого?

Лайли не особенно любила охоту, но животные, на которых охотились на Летинайте, не испытывали эмоций, не ведали печали. Убийство разумного существа, носителя магии, казалось Лайли страшным поступком. Вот только в этом мире в разумных созданиях магии оказалось меньше, чем в растениях, и это ужасно смущало.

Головная боль охватила виски, потому что Лайли никак не могла найти ответ, который стал бы правильным.

Каталин же задумалась, что Летинайту угрожают два темных мага сразу. И Тимони окажется большей опасностью, ведь ему хорошо знаком Летинайт. Хрупкая надежда, что он не станет уничтожать мир, в котором родился, иногда совсем меркла. Каталин постаралась вычеркнуть из памяти, что и на Летинайте когда-то появился Мрачный Дорг. Способный и одаренный большой магической силой, он, едва город Лаберей открыл ему достаточно тайн, избрал иной путь, отбросив ценности, которые делили с ним наставники.

Лаберей пал, а Дорг начал перекраивать мир. Убивал ли он тогда? Каталин не была точно уверена, тогда на службе у Дорга был народ, лишенный душ еще Тэрриором. Поднял ли он сам на кого-то руку?

Он отдавал приказы, но сам по большей части обращал тех, с кем сражался, в животных, лишая возможности говорить. Стоило ли рассчитывать, что и Тимони не станет доходить до крайности только потому, что родился на Летинайте?

И если с Императором все было ясно — во всей полноте, во всем ужасе, то Тимони оставался загадкой и тревожил Каталин все больше.

Сила, вложенная в заклинание, может повернуться к Свету, а может принадлежать Тьме. Который путь верный и можно ли найти однозначный ответ?

***

Тимони поднял голову к небу, заставив коня остановиться. Они ехали почти сутки, не сделав ни одного привала. Вслед за рассветом пришел закат, а Тимони все подгонял их. Айкен дважды едва не свалилась с коня, но тот вовремя заботливо будил ее. Тимони только усмехался в ответ, продолжая вести их вперед.

Почти сутки они ничего не ели. Марафел теперь все больше молчал, под глазами у него залегли тени. Он не позволял себе уснуть ни на мгновение. Из опасений? Тимони и это забавляло.

Его самого поддерживало заклинание, которое пришло в голову будто само собой. Раньше он бы задумался, откуда оно берет силу, чтобы вливать в его тело, но сейчас эти вопросы Тимони не интересовали. Не вспоминал он и о возможной расплате. Ему было хорошо, а спутники мучились, и последнее доставляло необъяснимое удовольствие. Тимони словно забыл обо всем, растворяясь в этом ощущении.

Наверное, никогда прежде он не осознавал с такой ясностью, что действительно принадлежит иному миру теперь. Новое заклинание переполняло его восторгом, и взгляд стал еще темнее.

Лесная чаща поредела, а дорога стала намного шире — видимо, до города было уже недалеко. Солнечный свет все чаще расцвечивал все вокруг яркими пятнами, словно обещая отдых.

Марафел почти решился задать Тимони вопрос об этом, но взглянув на него и едва смог дышать — его оплетала тонкая ажурная настолько, что едва виднелась, черная сеть. Тимони будто попал в паутину, но смеялся — беззвучно и зловеще. Марафел лишь вздохнул. Пусть он знал о магии немногое, но еще на первых уроках наставник говорил, что светлые заклинания и видятся каждому прекрасными. Уж точно они не внушали ужас.

Покосившись на Айкен, Марафел понял, что она дремлет, а значит, не видит ничего впереди. И как бы ему ни хотелось поделиться своими страхами, он сдержался, решив сохранить тайну, словно это помогло бы потом вернуть Тимони из темноты.

========== Часть 18 ==========

Когда перед путниками встал Ландоэн, закат еще не угас, и алые солнечные блики окрашивали здания и играли в стеклах. Город отличался от тех селений, которые Тимони и Марафел уже удалось повидать в этом мире. Он был больше, в чем-то — даже красивее, а в центре площади, куда путники попали, едва миновали ворота, находился фонтан, в котором за тинг поили лошадей.

Городская ратуша, как гордо именовалось трехэтажное каменное здание, стоящее прямо за площадью, была украшена полинявшим флагом.

Тимони огляделся и поморщился, брезгливо заметив:

— Все же ваши города удивительно уродливы.

Айкен не нашлась с ответом, а Марафел с любопытством взглянул на него. Сейчас темная сеть заклинания померкла, но он все еще мог угадать ее очертания. Из-за этого ему подумалось, что, может, город не так уж плох, но черная сеть мешает его рассмотреть.

Айкен тихо сказала: