Путь за семь городов (СИ)

— Что сообщить? — трактирщик сплюнул. — Их и след простыл. Что, тингов кровавых хочешь? В руки брать не страшно?

— Что ты! — кухарка поспешно отступила к дверям. — Не надо мне на чужой-то крови наживаться.

— То-то. Ну-ка, за работу…. — он толкнул в бок мальчишку. — Кто должен лошадей почистить? И забери корзины, пригодятся.

***

Тимони улыбался, его задумка удалась. Травы и кустарники по обочинам дороги так и мелькали, лошади неслись легко и быстро. Айкен прильнула к шее своего коня — ей такая скорость была в новинку, но уже очень нравилась, Марафел тоже улыбался. Да, теперь они скоро достигнут самого главного города этого мира. Новвгэллет ждет.

Впереди разворачивался тракт — крепкая дорога, сложенная из каменных плит. Она вела к городу Рискаделлиа. Тимони рассчитывал уже на закате увидеть его стены. Когда он покупал клэм для лошадей, трактирщик говорил, что этот город славится великолепной архитектурой. Тимони хотелось взглянуть. Он надеялся найти воспоминания о родном мире, отчего-то это казалось важным — увидеть хоть что-то, что напомнило бы Летинайт. Что помогло бы справиться с Тьмой, свернувшейся в сердце.

Солнце и ветер, зеленые поля, цветущие луга — Тимони видел, что они похожи на Летинайт, но чувствовал, что чужд всему этому. Душа тосковала по величественным башням родного города, где каждый дом создавался с любовью.

***

Когда пламя заката обняло небеса с пылкостью соскучившегося влюбленного, перед путниками открылись тяжелые створки ворот Рискаделлиа. Стража пропустила их нехотя, точно они несли с собой какую-то болезнь, правда тинги подняли воякам настроение.

Площадь у ворот была почти пуста, но по улицам чинно прохаживались люди, одетые в красиво, увешанные украшениями, искрящимися в свете уже зажженных масляных фонарей.

— Отчего тут так не любят приезжих? — Тимони спрятал изрядно похудевший в последнее время мешочек с тингами, совершенно машинально зачаровав его. Это стало для него привычкой, хотя он не понимал, почему делает именно так.

— Этот город не для простых людей, — Айкен вздохнула, посмотрев вслед двум женщинам в пышных золотистых платьях. Волосы женщин сдерживали заколки с сияющими камнями. — Нам было лучше остановиться вне городских стен, там, где живут простые люди. Здесь же и дома, и постоялые дворы рассчитаны на богачей. Этот город зовут в народе городом Роскоши.

— Роскошь? Что это такое? — поинтересовался Марафел. Айкен только глаза закатила. Иногда она совершенно забывала, что они пришли из другого мира, такие вопросы ставили ее в тупик.

— Сложный вопрос. Для кого-то роскошь — кусок мяса на ужин, кому-то роскошно выстроить каменный дом. Ну а те, кто живет здесь, считают, что в порядке вещей выстроить дом, стены которого изнутри выложены слитками серебра или золота, — голос Айкен едва заметно дрогнул.

— Зачем же делать такие глупые вещи? — Марафел удивленно оглядел широкую улицу. Каменные дома, высокие, украшенные — порой чрезмерно — лепниной и скульптурами в нишах, с витражами в окнах, молчали, не желая отвечать. — Обилие золота и серебра не имеет никакого отношения к красоте. И почему все-таки кто-то позволяет себе жить в таких домах, пока остальные не могут обеспечить и достойной еды?

— Я не могу объяснить того, что установилось уже так давно! — вырвалось у Айкен. — Неужели у вас все иначе? Неужели у вас все, абсолютно все понимают, что такое красота? У вас все имеют равное количество тингов?!

— Мы же говорили. У нас нет никаких тингов. Мы с трудом разобрались, что это такое и почему они так важны здесь, — фыркнул Тимони. — У нас все живут в таких домах, в которых сами хотят. Те, кто строит дома, рады, когда в творении их рук появляется новая семья. Мы делимся друг с другом всем, живем в мире. Нам радостно от того, когда кому-нибудь удается что-то замечательное. Как может быть иначе?

— Зависть, ненависть? Разве эти чувства незнакомы вам? — Айкен едва не расплакалась. Сказочный мир… Неужели он есть?

— Знакомы, — кивнул Тимони. — Но испытывают их те, кого смутила Тьма. Это всего лишь болезнь.

— Болезнь? А ты сам испытываешь их? Ведь сердце твое… — Айкен не договорила, потому что Тимони посмотрел на нее слишком серьезно.

— Да, я ненавижу вашего Императора, — признал он. — И завидую себе прежнему, не знавшему о вашем мире. Но мне не мешает Тьма радоваться за Марафела. Хочу, чтобы счастье его не померкло, улыбка не ушла с его губ.

— Не понимаю вас, — Айкен опустила голову и больше не сказала ни слова.

Марафел тоже молчал, рассматривая дома и поражаясь тому, как соседство прекрасных вещей становится уродством. Гармонии не осталось в этом переплетении изысканной резьбы и архитектуры.

Постоялый двор нашелся не сразу, за окнами его тепло горели свечи, а двери были приветливо распахнуты. В зале первого этажа за столиками, укрытыми белыми вышитыми скатертями, почти не было посетителей. Трактирщик лениво осмотрел вошедших, оживившись лишь тогда, когда Тимони пересыпал с ладони на ладонь горсть тингов.