Путешествие. Дневник. Статьи

И наряду со всем лучшим Кюхельбекер внимательно присматривается к массовой литературной продукции, к тому среднему уровню литературы, который яснее всего обнаруживает ведущую тенденцию времени. В поле его зрения попадает статья о литературе Ф. В. Булгарина; принимать Булгарина всерьез — грех, однако же в его статье, как всегда, есть «что-то похожее на несколько шутовскую, почти бесстыдную искренность»; Булгарин говорит о современности в литературе, о требованиях новейшего поколения. «Что такое современность нынешняя? Ответ у Булгарина короткий и ясный: презрение к человечеству! И вся она тут? <...> И нет еще другой, более светлой?» — задает Кюхельбекер вопрос (с. 325 наст. изд.). Ему хочется верить, что есть; пылкие герои Марлинского и Кукольника, кажется, подтверждают, что есть эта светлая сторона — идеал, положительный герой, подсказанный новой эпохой. Однако червь сомнения уже поселился; стихотворение Пушкина «Чернь» уже написано и восторженно принято Кюхельбекером. Уже прочитан роман Бенжамена де Констана «Адольф» (1815), переведенный в 1831 г. П. А. Вяземским и вышедший с посвящением А. С. Пушкину, — роман о молодом человеке, находящемся в противоречии с обществом и собственной душой, скептическом и безвольном. Кюхельбекер размышляет над этим романом и приходит к выводу, что в нем «богатый запас мыслей — много познания сердца человеческого, много тонкого, сильного, даже глубокого в частностях» (с. 303 наст. изд.). Однако за грехом должно следовать возмездие или покаяние — намеком на возмездие может служить то, что «погубленная Элеонора противу собственной воли становится Эвменидою-мстительницею для своего губителя». А о покаянии и речи нет; просветления души, вмешательства высшей таинственной силы-воздаятельницы тоже нет; это смущает Кюхельбекера, хотя и не снижает общей высокой оценки романа.

Подобный герой появляется и в русской литературе. Собственно, он был знаком публике уже по «Евгению Онегину» и «Чайльд-Гарольду», но там авторы глубокой симпатией к своему герою как бы снимали горечь объективной его оценки. В «Библиотеке для чтения» 1834 г. Кюхельбекер читает повесть Сенковского «Вся женская жизнь в нескольких часах» и видит там героя онегинского типа, но уже в иной окраске и с иной авторской оценкой. Блестящий молодой человек, граф Александр Сергеевич П., с опустошенной душой, способный на искреннее чувство лишь на самое короткое время, за один вечер увлекает и губит юное существо, Олиньку Р., только что выпущенную из института, прекрасную и еще не начинавшую жить. За несколько часов бала она узнает сладостное чувство любви, дает клятву в вечной верности, получает ответную клятву, со страхом видит охлаждение и затем равнодушие любимого и, наконец, познает горькое отчаяние брошенной. Она умирает от скоротечной болезни, и ее отпевают в той же церкви, где венчается граф П., венчается, однако, не со своею любовницей, по требованию которой он отвернулся на балу от Олиньки Р., а с ее юной дочерью. Кюхельбекер считает, что некоторые картины этой повести «истинно прелестны», что по слогу барон Брамбеус близок Марлинскому, и то, что нет в произведении возмездия опустошенному герою, его не смущает.

Дважды с восторгом перечитывает Кюхельбекер еще одно произведение повседневной русской литературы с героем подобного типа — повесть В. Ушакова «Сельцо Дятлово». «...тут нет ничего идеального — все чистая проза, — между тем рассказ истинно увлекателен, и в многих местах у меня навертывались слезы. Окончание разочаровывает, но автор и не думал очаровывать» (запись от 19 ноября 1834 г.). Последняя фраза касается все того же сочетания беспощадной реальной правды и возможности раскаяния или просветления души героя. Но автор «и не думал очаровывать»; в соответствии с развитием характеров, а еще более — в соответствии с типическим развитием жизненной ситуации и человеческих судеб в конкретно нарисованной социальной среде он строит финал своей повести как вполне безутешный: бездушный и опустошенный герой, лишенный принципов и нравственных устоев и очень напоминающий кюхельбекеровского «Ижорского», только гораздо более заземленный, под конец жизни попадает в жесткую финансовую зависимость от соблазненной и когда-то брошенной им молоденькой сироты-поповны. Сирота эта могла погибнуть и могла разбогатеть, с нею случилось второе, и она цепко приспособилась к жизни, поняв силу денег. А герой, наказанный за преступления юности многими несчастиями, душевно сломлен и раздавлен пошлостью жизни, воплотившейся в облике бывшей несчастной девушки, а ныне его грозной богатой супруги.